Совсем как ты

– Да какая-то, в Ислингтоне.

– Ясно, – сказал Джозеф и больше не допытывался: понял, что она скрывает правду.

– Никаких секретов, – заверила она.

– Ничего не имею против секретной музыки.

– Да нет, не о музыке речь. Я хочу сказать: это не какое-нибудь тайное свидание, ничего такого.

– Тем лучше.

Он ей потакал. Ей потакал парнишка двадцати двух лет.

– Я встречаюсь со своей подругой Крисси. Идем слушать ее приятеля – джазового саксофониста.

– Супер.

Она сама не понимала, откуда что взялось.

Каждое последующее слово, казалось, затрудняло ей жизнь. «Крисси» – у той свои дела. «Джаз» – знать бы, с чем его едят и где исполняют в воскресенье вечером. «Приятель-саксофонист» – самая убогая, постыдная фантазия женщины в возрасте, чье окружение составляют учителя, юристы и владельцы контор по ремонту внутренних помещений.

– Как-то так, – изрекла она. – Господи. Мне пора. Я не задержусь.

Накинув джинсовую куртку и захватив ключи от машины, она вышла за порог.

Люси села за руль и, двигаясь в южном направлении, поймала себя на том, что следует указателям на Риджентс-парк. Ее радовало, что часы тикают и что вечера пока светлые. Припарковалась она на Внутреннем кольце и зашагала к воротам. Вместе с одиночеством пришло облегчение. За время пути она поняла, что едет наобум, хотя ее дни всегда были расписаны по минутам: так сложилось года за два до окончания школы. В ее планы тогда входило сделаться старостой класса, поступить в колледж – ну и дальше как положено: замужество, дети, карьерный рост, относительное легкое взятие препятствий. Только вот мужчины ее бросали: сперва Пол, теперь Джозеф, и она уже не понимала, как вернуться на дистанцию и, если это удастся, чем закончится гонка.

Из этих двоих Пол нанес ей, конечно, более ощутимый удар. Естественно, не обошлось без переломов и расквашенного носа. Но ее реакция – реакция старосты класса – тоже была распланирована: для начала взять больничный; затем постепенно восстановиться; получить очередное повышение; возможно, найти разведенного спутника жизни и даже – не исключено – вступить в повторный брак. Вот только чувства к Джозефу бередили ей душу своей непредсказуемостью. Как строить отношения с двадцатидвухлетним парнем? Куда это заведет? Из-за Джозефа она перестала понимать, что будет делать в ближайшие пять минут, не говоря уже о ближайших пяти годах. Что могла, она придумывала на ходу, но последняя история оказалась шаткой и неубедительной. Приятель-саксофонист знаменовал собой трагикомический плод ее скудного воображения.

Обойдя вокруг озера, она посмотрела на часы: всего лишь четверть восьмого. Ей хотелось, чтобы мальчишек уложил спать Джозеф – не только потому, что она ему за это платит и получает передышку, но и потому, что после ее возвращения у него не будет причин задерживаться, если, конечно, его об этом не попросить. Она возвратилась в машину, на обратном пути купила газету и, остановившись у тихого паба в Примроуз-Хилл, заказала бокал вина. И только после этого вернулась домой.

– Понравился джаз?

Джозеф смотрел по телевизору американский футбол. Мальчишки спали, посуда была вымыта. Люси постаралась не разомлеть. По всей вероятности, секрет успешных отношений заключался в том, чтобы платить наемному работнику десять фунтов в час, за каждый час.

– Ну, – протянула она. – Как сказать.

Тему джаза, как она понимала, нужно было срочно закрыть, хотя от одной этой мысли у нее заколотилось сердце.

– Неплохо – и то ладно, – сказал Джозеф и сочувственно рассмеялся.

– Да нет: джаза не было.

– Вот так раз. А что случилось?

Он встал, как положено бебиситтерам по возвращении нанимателя. Им положено спросить, удался ли ужин/фильм/спектакль/концерт, кратко отчитаться о времяпрепровождении детей, получить две-три десятифунтовые купюры – и точка.

– Не надо, пожалуйста, разыгрывать стендап-комедию.

Он, понятное дело, смешался.

– Мне сесть? Или я просто… неловко вскочил?

Она рассмеялась:

– Наверное, это так прозвучало. Не все ли равно, как вскочить?

– Уф.

– Может, вы еще посидите, что-нибудь расскажете?

– Да. Охотно.

Он вновь опустился на диван.

Она присела рядом, соблюдая дистанцию.

– Получилось так: я хотела повидаться, но идти мне было решительно некуда, вот я и попросила вас присмотреть за детьми и наговорила всякой муры про джазовых саксофонистов. У меня таких знакомых нет и в помине. Я поехала в Риджентс-парк, прогулялась, посидела с газетой в пабе – и домой.

– Так-так.

– Меня можно прервать в любой момент.

– Спасибо.

Похоже, у него не возникло желания перебивать, отчего Люси вспомнила о разнице в возрасте. Разве может столь юный собеседник задавать тон в разговоре? Так что же, ей не заговаривать с ним вовсе? По причине расстановки сил и прочего?

– Мне показалось, между нами возникли какие-то флюиды, вот я и подумала, что надо бы… даже не знаю, как объяснить…

Он не собирался подсказывать.

– Наверное, разобраться в происходящем.

– Это я виноват.

– В чем?

– Я сказал, что суперское бывает только одного вида. Это прозвучало сомнительно.

– В том-то и штука. Мне понравилось. Кажется.