Совсем другие истории

Днем, в самый зной, мы иногда видели спящих львов. Они были цвета травы, и поначалу мы их не замечали, но мужчина замечал и отводил нас далеко назад, а потом мы обходили их кругом. Мне хотелось лечь и лежать, как львы. Наш маленький похудел, но все равно был очень тяжелый. Когда бабушка искала меня взглядом, чтобы посадить его мне на спину, я отворачивалась. А старший брат перестал разговаривать, и когда мы останавливались отдохнуть, его потом приходилось трясти, чтобы он поднялся, точно он стал как дедушка и ничего не слышал. Я заметила, что по лицу бабушки ползают мухи, а она их не сгоняет. Я испугалась, взяла пальмовый лист и отогнала их.

Мы шли и ночью и днем. Мы видели костры — это белые люди готовили еду в своих лагерях, и откуда пахло дымом и мясом. Мы смотрели, как гиены, вечно сгорбленные, как будто им стыдно, крадутся через буш на эти запахи. Когда они оборачивались, видны были их сверкающие глаза — большие и черные, совсем как у нас, когда мы смотрим друг на друга в темноте. От бараков, где жили люди, работавшие в лагерях, ветер доносил слова на нашем языке. Одна из наших женщин хотела пойти к ним ночью и попросить помощи. Они бы дали нам еды из мусорных ящиков, сказала она и громко заплакала, и нашей бабушке пришлось схватить ее и зажать ей рот. Мужчина, который нас вел, сказал, что мы должны держаться подальше от людей, работающих в Крюгер-парке: если они помогут нам, то лишатся работы. Если они нас заметят, то самое большее, что смогут сделать, — это притвориться, что они нас не видели, что видели только зверей.

По ночам мы иногда останавливались поспать немножко. Мы спали все вместе. Не помню, на которую ночь это было — ведь мы все время шли, и шли, и шли, — но однажды мы услышали львов. Они были совсем близко. И не рычали громко, как издали. А просто сопели — вроде как мы после того, как побегаем, но по-другому: слышно было, что они не бегут, а ждут чего-то, и совсем рядом. Мы все сбились в кучу, стали лезть друг на друга. Те, кто оказался с краю, рвались в середину. Меня прижали к женщине, от которой плохо пахло, потому что она боялась, но я обрадовалась, что за нее можно крепко ухватиться. Я молилась Богу, чтобы львы забрали кого-нибудь с краю и ушли. Я закрыла глаза, чтобы не видеть дерева, с которого лев мог спрыгнуть прямо на нас, в середину, где я была. Но тут мужчина, который нас вел, вскочил и стал лупить по дереву сухой веткой. Нас он учил вести себя тихо, а сам вдруг заорал. Стоял и орал на львов, как один пьяный у нас в деревне когда-то орал непонятно на кого. И львы ушли. Только потом порычали на него издали.

Мы ужасно устали. Когда мы переходили реки вброд, мой старший брат и мужчина, который нас вел, переносили бабушку с камня на камень. Бабушка у нас сильная, но она сбила ноги в кровь.

Мы больше не могли нести корзину на голове, вообще больше ничего не могли нести, кроме маленького. Мы бросили все вещи под кустом. Главное, наши тела все еще здесь, сказала бабушка. Потом мы поели каких-то диких фруктов, которых дома никогда не ели, и у нас разболелись животы. В тот день мы шли в траве, которую называют слоновьей травой, потому что она высокая, почти как слон. Дедушка не мог присесть на глазах у всех, как наш маленький делал, и отошел подальше. Нам нельзя было отставать. Мужчина, который вел нас, велел никому не отставать, но мы попросили его подождать дедушку.

И все остановились и стали ждать, когда же дедушка нас догонит. Но он так и не пришел. Был полдень, насекомые жужжали очень громко, и мы не слышали, как он шуршит травой. И не видели его, ведь трава была такая высокая, а он — такой маленький. Но он наверняка был где-то рядом, в этих своих штанах мешком и рубашке, которая давно уже порвалась, а бабушка не могла ее залатать, потому что ткани не было. Мы знали, что далеко он уйти не мог, ведь он был слабый и ходил медленно. Мы все пошли искать его, но не поодиночке, чтобы не потеряться в траве, как он. Трава лезла в глаза и в нос. Мы тихонько звали дедушку, но места в ушах, чтобы слышать, у него и так почти не осталось, и это жужжание, наверное, заняло его целиком. Мы все искали, искали его, но так и не нашли. Мы всю ночь провели в этой высокой траве. Мне приснилось, что я нашла его, что он свернулся клубочком и спит, вытоптав себе место в траве, как олени делают для своих детенышей.