Совсем другие истории

Этот дворец в деревне потерял свой возраст: ему, возможно, было шесть веков. В большинстве комнат не было электрического освещения, мебели и стекол в окнах. Зимой — холодный, летом — жаркий, к тому же случайные дожди заливали парадные дворцовые покои. И все, что было здесь настоящего, — это вода, их неистощимый дворцовый ключ-родник. А за дворцом, где летучие мыши, как сломанные зонтики, качались в развалинах, она нашла себе тропинку в кучах птичьего помета и смотрела, как светлеет утром горизонт. Жители деревни, которых засуха превратила в нищих, приходят под покровом темноты, стараясь скрыть унижение, и наполняют водой кувшины. За очередью жаждущих маячит, словно призрак, черная тень высокой стены с бойницами. Крестьянка на ломаном английском объясняет, что в прежние времена обуглившаяся крепость господствовала над поместьем принца. Тьму сокровищ унес пожар, и жизней тоже.

Когда же это было?

Прежде всех времен.

Ей становятся понятны его ожесточение и горечь. Еще одна принцесса — мисс Махарадж — рассказывает ей, что одна вдова-аристократка свела счеты с жизнью, выпив огненной воды. Она истолкла в ступе фамильные бриллианты и проглотила их.

И мистер Махарадж, приехав в Америку, поддался новаторским изыскам и завоевал ее своим отчаянным безумством. Он выучился языку, на котором говорит человек передовых идей, но на деле он беззащитен перед тем, что предлагает ему время. Засуха, его наивность и неопытность, ее решимость отвернуться — все это его погубит. В Греции атлет, который побеждал на Олимпийских играх, становился знаменит и знатен. А мистер Махарадж разлагается и чахнет, как и его дворец. Ее собственная комната напоминает верх роскоши — в окнах стекла, и электрический вентилятор медленно поводит шеей. И телефон, который иногда даже работает. И розетка для ее компьютера, при помощи которого можно (правда, не всегда) установить связь с другой планетой, где проходила ее прежняя жизнь.

В свою же собственную комнату он ее не привел — он ее стыдился.

И, чувствуя, как в ней растет новая жизнь, она захотела простить его, помочь ему покончить с прошлым и войти в текучее, изменчивое настоящее, которое стало ее реальной жизнью. Она сделает все, что может. Она — «Америка» и может вызвать дождь и сотворить чудо.

Не раз она просыпалась в испарине, нагой и видела: рядом, на постели, сидит мисс Махарадж и что-то там бормочет. Да, тело у нее прекрасно, под стать танцовщице. Оно будет гореть, как факел.

Не прикасайтесь ко мне! (Она боится.)

Все невесты здесь у нас привезены издалека. А когда мужья приданое растратят, вот тогда появится жар-птица.

Не надо мне грозить! (Совсем растеряна.)

А тебе известно, сколько невест уже было у него?

Испугана и сбита с толку, вся вне себя от злости, она идет к нему. Это правда? И поэтому твоя сестра не выходила замуж и давала свой кров всем старым девам — молодым и старым? И эта вечная, без срока, школа танцев для вечных дев, которым страшно выйти замуж?

И это правда, что твои невесты все сгорают?

Ах, все это шушуканье и наговоры моей сестры безумной, смеется он. Она к тебе приходит ночью, тебя ласкает и говорит о пламени и о воде, о женской красоте и беспощадной тайне мужской природы. Я думаю, она уже тебе поведала о волшебной птице — птице смерти.

Нет, она точно помнит: он был первым, кто упомянул жар-птицу.

В бешенстве мистер Махарадж приводит ее к танцовщицам. Увидев ее, они вдруг останавливаются, браслеты с колокольчиками на ногах звенят нестройно и умолкают.

Скажите ей, зачем вы здесь, кричит он в ярости. Расскажите моей невесте, что привело сюда вас. Вы — беглянки или учитесь здесь искусству танца? Учимся, господин. Сюда привел вас страх? Нет, господин, мы не боимся. Он допрашивает их с пристрастием, срывается на крик, не отрывая взгляда от сестры и глядя прямо ей в глаза. Она стоит уверенно и твердо, не произнося ни слова.

Последний свой вопрос он обращает к ней. Так сколько же невест у меня было? Повтори. Они брат и сестра, и сила каждого заключена в другом — они вечные пленники друг друга — вне времени и вне событий. Мисс Махарадж первая опускает взгляд. Она — всего лишь первая невеста, говорит она.

Инцидент исчерпан. Он поворачивается к невесте и разводит руками. Ты слышала все сама, своими собственными ушами. И хватит выдумок и небылиц.

От жары можно сойти с ума. Похожие на скелеты волы подыхают на поляне с почерневшей травой. В иные дни желтые, как горчица, тучи заполоняют небо, нависая над маревом болот и уходя потом на запад. И был бы в радость даже этот противный желтый дождь, но никак не может он пролиться.

Дурной залах исходит изо рта у каждого, как будто тот выдыхает гадов, дохлых кошек, жаб и мелких насекомых тварей. Все потеют смердящим липким потом.