Совсем другая тень

– Почему, если можно считать? Вы что, в ссоре?

– У него уже давно другая семья. Мы с ним практически не видимся. Лет двадцать.

– Понятно. Других родственников нет?

– Нет. Мама умерла восемь лет назад. Братьев и сестер нет.

– Так… Собственно, я спросил это лишь для проформы. Меня интересует другое. – Покрутив в пальцах ручку, Рахманов улыбнулся: – Простите, вы часто ходите в театр?

Интересно, при чем тут театр? Впрочем, может, у этого следователя такая манера. Сначала вести светскую беседу… Что ж, светская беседа, так светская беседа. И я ответил:

– Иногда хожу.

– В этом сезоне уже где-то были?

– В этом нет. В том случалось.

Рахманов снова занялся ручкой. Спросил:

– А где вы были в конце прошлого сезона? В каких театрах?

Особенно напрягать память не пришлось. Весной я был всего в трех театрах, на спектаклях, которые отлично помнил:

– Во МХАТе. В театре миниатюр. И в Ленкоме.

– И что вы там смотрели?

– Во МХАТе «Дядю Ваню». В театре миниатюр «Школу клоунов». В Ленкоме «Гамлета».

– И когда, например, вы были в Ленкоме? Постарайтесь вспомнить точно.

– Обязательно точно?

– Да. Постарайтесь вспомнить точный день, когда вы были в театре Ленинского комсомола. Для нас это важно.

Тот день я помнил отлично, хотя не особый любитель ходить в театры. Но мы только что познакомились с Аленой. Алена изъявила желание сходить в театр, причем на хороший спектакль. Желание, вполне понятное для девушки, с которой ты знаком дней пять. Поскольку мой бывший однокурсник Женька Ширяев работает в Ленкоме, я, конечно, тут же позвонил ему. Женька расстарался и достал контрамарку на «Гамлета». Вот только когда это было точно?.. Примерно в середине мая.

– Точно не помню. В середине мая.

– По расписанию «Гамлет» в Ленкоме шел восемнадцатого.

– Значит, восемнадцатого.

– Трудно было достать билеты?

– Нет. В Ленкоме у меня работает приятель. Ширяев. Евгений Ширяев. Мы вместе учились в институте.

Кажется, с этим спектаклем следователь связывает какое-то событие. Какое? Имеет ли это событие отношение к моей поездке?

– И Ширяев достал вам билеты?

– Контрамарку. На два лица.

– То есть, вы пошли с кем-то вдвоем?

– Да, вдвоем. С девушкой, своей приятельницей.

– Как ее зовут?

Скрывать, что я пошел в Ленком с Аленой вроде не имело смысла. Тем более, пока не ясно, почему следователь интересуется Ленкомом. Помедлив, ответил:

– Ее зовут Алена.

– Фамилия?

– Меднова.

– Москвичка?

– Москвичка.

– Сколько ей лет?

– Девятнадцать. Скажите: все это так важно?

– Сергей Леонидович, потерпите. Нам нужно уточнить все, что связано с этим спектаклем.

– Зачем?

– Со временем я это объясню. Ваша приятельница, Алена Меднова, учится? Или работает?

– Учится на третьем курсе иняза, имени Тореза.

– А много у вас приятельниц? Вроде Медновой?

Это было уже слишком. Я посмотрел на Рахманова:

– Андрей Викторович… Вам что, нужно выяснить мои отношения со всеми девушками?

– Сергей Леонидович… Понимаю, вопрос тонкий. Но я уже объяснил: меня интересует этот спектакль и все, что у вас с ним связано. В том числе и ваши отношения с девушкой, с которой вы пошли на спектакль.

– Отношения у нас очень хорошие. Этого достаточно?

– Вполне. Вы могли бы назвать домашний телефон Медновой? На всякий случай?

Сначала я хотел сказать, что телефона у Алены нет, но потом подумал: все равно ведь узнают, если захотят. Назвал номер. Записав его, Рахманов спросил:

– Скажите, где вы были в июле?

Вот оно… Сашка был прав. Если следователь по особо важным делам спрашивает, где я был в июле, значит, он имеет в виду мою поездку. Ту, июльскую, вместе с Юрой и Женей. Непонятно только, при чем тут театр Ленкома. Я ответил небрежно, но стараясь при этом не переигрывать:

– В июле я был в Москве. Иногда выезжал за город. В конце месяца уехал в Дагомыс. Вроде все.

– За город в какие места вы выезжали?

– На Сенежское озеро. Под Солнечногорск.

– У вас там дача?

– Нет. Просто я люблю Сенеж.

– Выезжали на машине?

– Когда как. Когда на машине, когда на электричке.

– Но вообще у вас есть машина?

– Есть.

– Какой марки?

– «Жигули». Шестерка.

– Простите за чрезмерное любопытство. Но ваша машина меня интересует. Какого она цвета?

– Светло-серого.

– Номер?

– «О 79–82 МО».

– У вашей машины есть какие-нибудь особые приметы? Скажем, нестандартная отделка. Заделанные вмятины.

– Вроде нет. Из нестандартной отделки только магнитофон. Со скрытыми колонками.

– Некоторые украшают машины вымпелами, игрушками. Может быть, у вас есть что-то похожее? Вспомните.

– Ничего такого в моей машине нет. Я не люблю излишеств.

– В июле, когда вы выезжали на Сенеж, вы все время находились именно там? Может быть, оттуда вы выезжали еще куда-нибудь?

У вопроса был скрытый смысл, который я отлично понял.

– Нет, не выезжал. Зачем? На Сенеж я всегда беру этюдник и пишу.

– Ну а все же. Вы случайно не выезжали в июле в Смоленскую область?

Я изобразил спокойное недоумение:

– В Смоленскую область?

– Да. Пусть даже ненадолго? – Рахманов застыл, глядя на меня.

– Да нет… Я же сказал, в июле я был только на Сенеже. И в Дагомысе.

– И все-таки, где вы были, скажем, девятого июля?

– Девятого июля? Именно в этот день?