Совсем чужие

— Если семейное положение изменится, вы можете…

При выходе из здания суда Спиридон Филиппович нетерпеливо спросил сына:

— Ну как решили?

В зал судебного заседания Спиридон Филиппович не входил: стыдился людей. После разъяснений милиционера Курлыкина он понял, что власть не на их стороне. Боясь еще раз опростоволоситься, он остался ожидать решения суда на улице, укрылся в тени.

В ответ на его вопрос сын безнадежно махнул рукой.

— А алименты с тебя не присудили Гришке? — приостанавливая сына, беспокойно схватил он его за рукав пиджака.

— Отец, оставь меня, пожалуйста, — высвободив руку, с неприязнью бросил на ходу ему сын.

— Недаром я опасался, — заикаясь от огорчения, обронил Спиридон Филиппович и, старчески горбясь, пошел к дороге.

Уже скрылся вдали на своем велосипеде Николай, уже далеко на знойной дороге маячил Спиридон Филиппович, а Григорий неподвижно стоял около машины, невидящими глазами уставился в пустоту.

— Ну поедем, папа! — звал его из кабины Игорек.

«Зачем же в детдом? Как же я его буду отрывать от себя? Дите-то заплачет… Он же без меня с ума сойдет, на полу головой будет биться, когда я ему скажу об этом… Ведь он уже все понимает…»

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Гнедая лошадка с лоснящимся крупом, игриво помахивая головой, легко везла двухколесную таратайку. Седок, упершись широкой спиной в задок, протянув толстые в сапогах ноги, не обращал никакого внимания на гудки автомашины, ехавшей позади него.

— Ты что, оглох? — крикнул ему Григорий, приоткрыв на ходу дверцу. — Сверни с дороги!

Но мужчина ничего не ответил и даже не повернул головы.

— Индюк надутый — выругался Григорий и прихлопнул дверцу. — Видно, начальство какое-то.

Лошадка резво вынесла таратайку к мосту.

Григорий остановил машину, сошел на землю. Удаляющаяся широкая спина вызывала в нем раздражение. Неожиданно лицо Григория преобразилось: оно обмякло, подобрело. «А куда мне торопиться? Совсем незачем спешить. В обратный путь было бы куда приятнее ехать».

— Игорек! — бодро позвал он сына. — Вылазь из машины, давай искупаемся.

Мальчик медленно выбрался из кабины, молча пошел к берегу реки. Сняв ботинки и носки, он сел на траву, свесив голые ноги в воду.

— Ты что, сынок, загрустил? — подходя к нему, спросил Григорий. — Ведь я тебя не куда-нибудь насовсем отправляю, а учиться. Если тебе не понравится, я приеду и заберу тебя.

Игорек нагнулся, набрал голышей, стал бросать их в воду. Он понимал, что отец старается казаться веселым. Игорек давно заметил, что отец переменился. Просыпаясь ночью от его громкого кашля, он видел, как тот долго курил за столом, хмурился, облокотившись на руки, о чем-то долго размышлял. А с ним, Игорьком, отец всегда веселый, ласковый. Только Игорька не проведешь. Он сразу почуял недоброе. Отец сегодня купил ему конфет и пистолет. Да они ему не нужны. Ничего он не хочет.

— Ну, раздевайся, — погладил его Григорий по голове.

Игорек поднялся, не спеша разделся, с печальным лицом спустился к реке. Переминаясь на сыром песке, пустил в воду фонтанчик, затем скрестил руки на груди. За последние дни он сильно сдал. Сейчас у него рельефно выступали ребра. Носик заострился и стал похож на заточенный карандаш.

Григорий разделся, бултыхнулся в воду, обдав Игорька брызгами, поплыл на середину.

Игорек от брызг съежился, окунулся в воду около берега. Затем вылез, оделся, стал смотреть на отца. Тот, взмахивая сильными руками, поплыл вдоль реки. У Игорька от восторга захватило дух: отец всю речку переплывает, он и в море не утонет. Но его радость, как солнышко в пасмурный день, только появилась и тут же исчезла. Еще тоскливее стало на душе. Сейчас отец отвезет его к незнакомым чужим людям, а сам уедет. Переедет через этот мост, остановится и опять будет купаться. А его, Игорька, с ним уже не будет. И влажной пеленой затуманились у него глаза. Он отвернулся от отца и стал смотреть прямо перед собой на противоположный берег. На той стороне в воде стояли коровы, лениво махая хвостами.

— Ты что же не поплавал? — спросил у него Григорий, вылезая из воды.

— Не хочу, — пробормотал в ответ Игорек.

Григорий, не одеваясь, закурил, сел возле него. Отец и сын молчали. Оба думали об одном и том же: через несколько минут им придется расставаться. И когда они снова будут вместе — неизвестно.

Волны реки неслышно набегали на берег, гладили песок, смывали с него оставленные ими следы. Может быть, и жизнь захлестнет теперь каждого из них, сгладит память о прежних днях. Кто знает. Разве можно предугадать все, что может случиться в жизни?

Сотрудница детского дома Агриппина Матвеевна, полная, заплывшая жиром женщина, встретила Игоря ласково. Она пыталась занять его игрушками и книгами. На обложке одной из книг Игорек увидел дракона с открытой зубастой пастью, от которого убегала горбоносая старушка в красном платье.

— Почитать тебе книжечку? — ласково обратилась к Игорьку Агриппина Матвеевна.

— Да, — стеснительно промямлил Игорек, сгорая от любопытства.