Читаем Современный русский язык полностью

От фразеологических синонимов следует отличать фразеологические варианты, структурные различия которых не нарушают семантического тождества фразеологизмов: не ударить в грязь лицом — не удариться в грязь лицом, закинуть удочку забросить удочку; в первом случае фразеологические варианты отличаются грамматическими формами глагола, во втором — так называемыми «вариантными компонентами».

Не синонимизируются и фразеологизмы, сходные в значениях, но отличающиеся сочетаемостью и поэтому употребляемые в разных контекстах. Так, фразеологизмы с три короба и куры не клюют, хотя и означают «очень много», но в речи используются по-разному: первый сочетается со словами наговорить, наболтать, наобещать, второй — только со словом деньги.

§ 51. Антонимия фразеологизмов.

Антонимические отношения во фразеологии развиты меньше, чем синонимические. Антонимия фразеологизмов часто поддерживается антонимическими связями их лексических синонимов: семи пядей во лбу (умный) — пороха не выдумает (глупый); кровь с молоком (румяный) — ни кровинки в лице (бледный).

В особую группу выделяются антонимические фразеологизмы, частично совпадающие по составу, но имеющие компоненты, противопоставленные по значению: с тяжелым сердцем — с легким сердцем, не из храброго десятка — не из трусливого десятка, поворачиваться лицом — поворачиваться спиной. Компоненты, придающие таким фразеологизмам противоположное значение, часто являются лексическими антонимами (тяжелый — легкий, храбрый — трусливый), но могут получить противоположное значение только в составе фразеологизмов (лицо — спина).

§ 52. Многозначность фразеологизмов.

Большинство фразеологизмов характеризуется однозначностью: они имеют лишь одно значение, их семантическая структура достаточно монолитна, неразложима: камень преткновения — «препятствие», витать в облаках — «предаваться бесплодным мечтам», на первый взгляд — «по первому впечатлению», ставить в тупик — «приводить в крайнее затруднение, замешательство» и т. д.

Но есть фразеологизмы, обладающие несколькими значениями. Например, фразеологизм мокрая курица может означать: 1) «безвольный, бесхитростный человек, размазня»; 2) «человек, имеющий жалкий вид, подавленный; расстроенный чем-либо»; валять дурака — 1) «ничего не делать»; 2) «вести себя несерьезно, дурачиться»; 3) «делать глупости».

Многозначность возникает обычно у фразеологизмов, сохранивших в языке частичную мотивированность значений. Например, фразеологизм боевое крещение, означавший первоначально «первое участие в бою», стал употребляться в более широком значении, указывая на «первое серьезное испытание в каком-либо деле». Причем многозначность легче развивается у фразеологизмов, которые имеют целостное значение и по своей структуре соотносительны со словосочетаниями.

Для современного языка характерно развитие образного, фразеологического значения у терминологических сочетаний: удельный вес, центр тяжести, точка опоры, родимое пятно, привести к одному знаменателю и под.

§ 53. Омонимия фразеологизмов.

Омонимические отношения фразеологизмов возникают тогда, когда одинаковые по составу фразеологизмы выступают в совершенно разных значениях: брать слово1 — «по собственной инициативе выступать на собрании» и брать слово2 (с кого-либо) — «получать от кого-либо обещание, клятвенное уверение в чем-либо».

Омонимические фразеологизмы могут появляться в языке, если в основе образных выражений оказываются разные признаки одного и того же понятия. Например, фразеологизм пускать петуха в значении — «устраивать пожар, поджигать что-либо» восходит к образу огненно-рыжего петуха, напоминающего по цвету и форме хвоста пламя (вариант фразеологизма — пускать красного петуха); фразеологизм же пускать (давать) петуха в значении — «издавать фальшивые звуки» создан на основе сходства голоса певца, сорвавшегося на высокой ноте, с «пением» петуха. Такая омонимия является результатом случайного совпадения компонентов, образующих фразеологические обороты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки