Читаем Современный русский язык полностью

За четверть часа до захождения солнца, весной, вы входите в рощу, с ружьем, без собаки. Вы отыскиваете себе место где-нибудь подле опушки, оглядываетесь, осматриваете пистон, перемигиваетесь с товарищем. Четверть часа прошло. Солнце село, но в лесу еще светло-,воздух чист и прозрачен; птицы болтливо лепечут-, молодая трава блестит веселым блеском изумруда… Вы ждете. Внутренность леса постепенно темнеет; алый свет вечерней зари медленно скользит по корням и стволам деревьев, поднимается все выше и выше, переходит от нижних, почти еще голых, веток к неподвижным, засыпающим верхушкам… Вот и самые верхушки потускнели; румяное небо синеет. Лесной запах усиливается, слегка повеяло теплой сыростью; влетевший ветер около вас замирает. Птицы засыпают… Еще раз прозвенел над вами звонкий голос пеночки; где-то печально прокричала иволга, соловей щелкнул в первый раз. Сердце ваше томится ожиданьем, и вдруг — но одни охотники поймут меня, — вдруг в глубокой тишине раздается особого рода карканье и шипенье, слышится мерный взмах проворных крыл, — и вальдшнеп, красиво наклонив свой длинный нос, плавно вылетает из-за темной березы навстречу вашему выстрелу.

И.С. Тургенев.

8. Укажите слова, употребленные в переносном значении. Определите способ переноса значения (метафора, метонимия, синекдоха). Приведите примеры употребления этих слов в их прямом значении.

1. Лучи зари до полночи горят. Как хорошо в моем затворе тесном! О самом нежном, о всегда чудесном со мной сегодня птицы говорят (Ахм.). 2. Поздней осенью свежий и колкий бродит ветер, безлюдию рад. В белом инее черные елки на подтаявшем снеге стоят (Ахм.). 3. Сердце будет пламенем палимо вплоть до дня, когда взойдут, ясны, стены Нового Иерусалима на полях моей родной страны (Гум.). 4. И тогда повеет ветер страшный и прольется с неба страшный свет, это Млечный путь расцвел нежданно садом ослепительных планет (Гум.). 5. Ночами снежно-голубыми мечтает палевый февраль, твердя весны святое имя, о соловье, влекущем вдаль (Сев.). 6. Красною кистью рябина зажглась. Падали листья. Я родилась. Спорили сотни колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне хочется грызть жаркой рябины горькую кисть (Цв.). 7. Век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки и своею кровью склеит двух столетий позвонки? (Манд.). 8. За гремучую доблесть грядущих веков, за высокое племя людей, я лишился и чаши на пире отцов, и веселья, и чести своей. Мне на плечи кидается век-волкодав, но не волк я по крови своей: запихай меня лучше, как шапку, в рукав жаркой шубы сибирских степей… (Манд.).

<p>Лексическая омонимия</p>§ 9. Омонимы в русском языке.

В лексической системе русского языка есть слова, которые звучат одинаково, но имеют совершенно разные значения. Такие слова называются лексическими омонимами, а звуковое и грамматическое совпадение разных языковых единиц, которые семантически не связаны друг с другом, называется омонимией (гр. homos — одинаковый + onyma — имя). Например, ключ1 — «родник» (студеный ключ) и ключ2 — «металлический стержень особой формы для отпирания и запирания замка» (стальной ключ); лук1 — «растение» (зеленый лук) и лук2 — «оружие для метания стрел» (тугой лук). В отличие от многозначных слов лексические омонимы не обладают предметно-семантической связью, т. е. у них нет общих семантических признаков, по которым можно было бы судить о полисемантизме одного слова.

Известны различные формы лексической омонимии, а также смежные с ней явления на других уровнях языка (фонетическом и морфологическом). Полная лексическая омонимия — это совпадение слов, принадлежащих к одной части речи, во всех формах. Примером полных омонимов могут служить слова наряд1 — «одежда» и наряд2 — «распоряжение»; они не различаются в произношении и написании, совпадают во всех падежных формах единственного и множественного числа.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки