Современная жрица Изиды

Окончательная судьба шкапа, согласно разсказу мнѣ доктора Гартмана, была слѣдующая: Послѣ изгнанія Куломбовъ, м-ръ Джёджъ, американецъ, теософъ, бывшій въ то время въ главной квартирѣ, пожелалъ осмотрѣть шкапъ. М-ръ Дамодаръ, у котораго были ключи отъ Оккультической комнаты, нѣсколько разъ, подъ разными предлогами, уклонялся ихъ выдать; но, наконецъ, нѣсколько теософовъ приступили къ этому осмотру. Шкапъ былъ отодвинутъ отъ стѣны и обѣ его дверцы открыты. М-ръ Виджіарагава Чарлу (обыкновенно называемый Ананда), теософъ, занимающій офиціальное положеніе въ главной квартирѣ, ударилъ рукой по задней сторонѣ шкапа говоря: «вы видите, эта сторона совершенно плотная», когда, къ удивленію большинства присутствующихъ, средняя доска вылетѣла кверху. Нѣкоторымъ изъ свидѣтелей этого показалось нежелательнымъ, чтобы это открытіе сдѣлалось извѣстно всѣмъ и, вслѣдствіе этого, положено было уничтожить шкапъ. Для этого рѣшили тайно унести его, но это было неудобно сдѣлать изъ Оккультической комнаты. Поэтому онъ былъ сначала открыто перенесенъ въ комнату м-ра Дамодара, а въ слѣдующую ночь разобранъ по частямъ и тайно унесенъ тремя теософами, затѣмъ окончательно разломанъ и сожженъ по частямъ въ теченіе слѣдующей недѣли. Д-ръ Гартманъ оставилъ только двѣ части задней стороны, которыя завернулъ въ сѣрую бумагу и спряталъ у себя въ комнатѣ. Дощечки эти изъ кедроваго дерева, покрытыя чернымъ лакомъ. Согласно предварительному показанію Куломба спинка шкапа была именно изъ такого дерева.

Послѣ этого докторъ Гартманъ снабдилъ меня письменнымъ изложеніемъ, которое интересно, какъ подтверждающее существованіе отверстія между пустотой въ стѣнѣ и шкапомъ. Что это отверстіе существовало и было задѣлано, мнѣ утверждалъ еще и другой теософъ, человѣкъ крайне наблюдательный и открывшій его слѣды независимо отъ доктора Гартмана. Вотъ извлеченіе изъ письменнаго разсказа д-ра Гартмана:

«Въ какое время было сдѣлано отверстіе въ стѣнѣ, для меня такая же тайна, какъ и для васъ; но сообразивъ всѣ обстоятельства, изложенныя въ моемъ памфлетѣ, я пришелъ къ заключенію и теперь, того мнѣнія, что это было сдѣлано Куломбомъ послѣ отъѣзда Е. П. Блаватской въ Европу, съ тѣмъ чтобы втереться къ ней въ милость, облегчая ея, предполагаемыя имъ, плутовства. Все устроено слишкомъ грубо и надо обладать крайней довѣрчивостью, чтобы такіе феномены, какъ извѣстные мнѣ, могли быть устроены при помощи подобныхъ средствъ. Я не знаю ни одного феномена (sic), происшедшаго въ моемъ присутствіи, гдѣ эти средства могли бы сколько-нибудь пригодиться.

„О существованіи подвижной задней стороны шкапа и задѣланнаго отверстія въ стѣнѣ никто изъ насъ ничего не знаетъ и самый тщательный наружный осмотръ ни къ чему не приводилъ; для болѣе добросовѣстнаго осмотра надо было снять шкапъ, но насъ удерживало отъ этого суевѣрное благоговѣніе, съ которымъ м-ръ Дамодаръ К. Маваланкаръ глядѣлъ на него и видѣлъ въ каждомъ европейцѣ, осмѣлившемся прикоснуться къ „священному“ шкапу, святотатца.

„Около того времени когда генералъ Морганъ послалъ м-ру Патерсону приглашеніе явиться въ главную квартиру, былъ произведенъ осмотръ и найдено, что задняя сторона шкапа выдвижная, а когда смочили стѣну за нимъ мокрой тряпкой, то оказалось, что ранѣе существовало отверстіе, которое было заштукатурено.

«Я не вижу, чтобы эти открытія могли набросить тѣнь на г-жу Блаватскую, такъ какъ все это дѣло м-ра Куломба и нѣтъ никакихъ указаній, чтобы Е. П. Блаватская знала объ этомъ. Мало того, по свидѣтельству осматривавшихъ шкапъ, всѣ эти мошенничества недавняго происхожденія.

„Во всякомъ случаѣ, я долженъ признаться, что это новое открытіе въ такую неудобную минуту должно было произвести крайне дурное впечатлѣніе на публику. Будь я здѣсь какъ посланный отъ общества психическихъ изслѣдованій, или какъ сыщикъ миссіонеровъ, я, конечно, не колеблясь, описалъ бы новое открытіе, но въ моемъ положеніи, я долженъ думать объ интересахъ г-жи Блаватской и потому не счелъ благоразумнымъ говорить объ этомъ; я не имѣлъ разрѣшенія показывать частное помѣщеніе г-жи Блаватской и не чувствовалъ себя вправѣ (при моемъ тогдашнемъ положеніи) дозволить врагамъ Е. П. Блаватской войти къ ней безъ ея согласія.

„Одинъ присутствовавшій джентельмэнъ, раздѣлявшій мое мнѣніе, что «шкапъ» слишкомъ потерялъ свое обаяніе, чтобы могъ быть далѣе нуженъ, сжегъ его въ моемъ присутствіи. Я никогда не говорилъ ни полковнику Олкотту, ни г-жѣ Блаватской, ни кому бы то ни было въ главной квартирѣ, что сталось со шкапомъ. Но когда вы и м-ръ Юмъ, не считая множества другихъ нелѣпыхъ теорій, высказали также ваше убѣжденіе, что г-жа Блаватская послала своего слугу Бабулу унести шкапъ, и онъ исполнилъ ея приказаніе, я нашелъ, что эта минута удобна, чтобы доказать, что даже и членъ общества для психическихъ изслѣдованій можетъ ошибиться[40].