Современная жрица Изиды

Дорогой, милый В. С., измучилась я, перемучилась а всё живу какъ старая кошка у которой девять жизней. Ну заговоръ, милый вы мой человѣкъ, — по всѣмъ правиламъ іезуитскаго искуства. Ну скажите теперь, что меня „хозяинъ“ не бережетъ явно и ощутительно! Да другую бы на моемъ мѣстѣ самъ Богъ и 100 чертей не спасли бы будь я невинна какъ младенецъ въ купели а я чуть появилась — торжествую! Вообразите только печатаютъ письма подъ моимъ именемъ, штукъ сорокъ записокъ и писемъ глупѣйшихъ и безсмысленныхъ по содержанію вообще, но многія въ моемъ стилѣ и всѣ относящіяся къ феноменамъ которые дѣйствительно случились. Всѣ онѣ (письма) якобы поучаютъ какъ лучше надуть такого то или другого сановника; все это по имени и титуламъ — и съ привычными ухмыленьями надъ якобы „дураками“. Все это печатается миссіонерами, которые какъ теперь доказано купили ихъ у этихъ изгнанныхъ изъ общества за воровство и ябеду подлецовъ за 3,000 рупій, съ комментаріями и объясненіями. Еще до появленія ихъ въ печати разсылаются по Индіи до 50,000 печатныхъ объявленій „паденіе m-me Блаватской. Разоблаченіе ея фокусовъ и безстыднаго надувательства. Паденіе махатмы Кутхуми“. Великій адептъ есть кукла изъ пузырей и кисеи!!! — огромными буквами и расклеиваютъ на всѣхъ углахъ Калькуты, Бомбея, Мадраса и проч. Въ продолженіе 4 мѣсяцевъ газеты которыя даже не ожидаютъ и не даютъ мнѣ времени отвѣтить изъ Парижа — писала ли я когда такія письма, прямо объявляютъ меня виновной и разсуждаютъ en conséquence, ругаясь площадными словами. Затѣмъ Американскіе и Лондонскіе журналы занимаютъ роль греческаго хора и — пошла писать! Сотни теософовъ компрометированы и служатъ посмѣшищемъ. Ни одинъ не колеблется и всѣ стоятъ за меня горой. Они доказываютъ что письма подложныя, что Куломбы подлецы и воры и поэтому могли съ миссіонерами поддѣлать мою руку (что теперь и доказано) имъ отвѣчаютъ что они дураки; что феноменовъ не существуетъ, не можетъ никогда существовать на свѣтѣ — ergo объясненіе ихъ фокусами самое естественное особенно такъ какъ преступница Блаватская, извѣстная русская шпіонка (ужь и извѣстная? дурачье!). Газеты погребаютъ меня заранѣе; разсуждаютъ такъ, какъ бы мнѣ и не возможно было вернуться когда-либо въ Индію; наконецъ узнавъ что не взирая на это я все-таки возвращаюсь онѣ начинаютъ кричать que „c'est le courage du desespoir“. Вотъ какъ. Нусъ ѣду я въ Каиро. Тамъ узнаю черезъ консуловъ (Хитрово очень помогъ и письмо къ Нубаръ пашѣ) что Куломбы злостные банкроты, удрали тихонько ночью и нѣсколько разъ сидѣли въ тюрьмѣ за клевету. Она — извѣстная шарлатанка и колдунья отыскиваетъ за деньги зарытые клады, и была поймана съ поличнымъ такихъ кладовъ т. е. со старыми монетами которыя зарывала заранѣе и проч. и проч. Французскій консулъ даетъ мнѣ оффиціальное позволеніе ихъ повѣсить (!!) и вручаетъ довѣренность получить съ нихъ 22,000 фран. Графиня della Sala, veuve Beketoff née princesse Vera Gagarine дѣлается теософкой, принцесса Гуссейнъ паша, жена брата Кедива — тоже. Масперо, le directeur du musée de Boulak, le grand Egyptologiste (!) idem. Уѣзжаю изъ Суеза домой послѣ 2-хъ недѣльнаго пребыванія въ Каиро. Fin de l'acte premier. Занавѣсь падаетъ. И дѣйствіе. Я плыву въ сопровожденіи Mr et Mrs Cooper Oakely (ami de m-me de Morsier) и Reverend Seadbeater'а (за недѣлю до нашего отъѣзда изъ Лондона священника un curé, а теперь Буддиста —) и плывемъ мы въ обществѣ 8 гнуснѣйшихъ миссіонеровъ съ коими изъ за меня чуть не драка каждый день. Сіи 4 самца и 4 самки американскіе гнуснѣйшіе методисты, уже прочли пасквили своихъ чортовыхъ братій шотландскихъ кальвинистовъ и — хихикаютъ. Я смотрю на нихъ какъ смотритъ слонъ на шавку и — успокоиваюсь собственнымъ безпокойствомъ. Они къ моему протестантскому попу, а онъ отъ нихъ ко мнѣ, и за меня. Въ Цейлонѣ я совершаю надъ ними публичное мщеніе. Призываю первосвященника буддистовъ и представивъ ему англичанина попа — теософа объявляю во всеуслышаніе, что онъ (Seadbeater), желаетъ перейти въ Буддизмъ. Онъ краснѣетъ, но не очень смущается, ибо серьозно готовился къ сему и вечеромъ, на берегу въ храмѣ Будды происходитъ торжественная церемонія. Попъ теософъ произноситъ пансиль (les 5 preceptes); ему рѣжутъ хвостикъ волосъ съ головы; онъ дѣлается буддистомъ и служкою и — я отомщена! Въ Цейлонѣ насъ встрѣтилъ Олкоттъ, Hartmann и много теософовъ — насъ поѣхала въ Мадрасъ цѣлая компанія. За день до нашего прибытія (съ нами былъ и Геббартъ le jeune, помните, Rudolphe?) въ Мадрасѣ вышло новое свинство. Подъ именемъ Куломбъ миссіонеры написали брошюру въ которой къ первымъ прибавили нѣсколько новыхъ клеветъ, напр., что въ 1872 году (когда я была въ Одессѣ) въ Каиро я давала сеансы, производила явленія фокусами, брала за это деньги и была поймана и обещещена!! Къ счастію я просила Хитрово въ Каиро достать у Вице Консула, который зналъ меня въ 1871 году въ Египтѣ, приходилъ ежедневно и считался моимъ другомъ — родъ свидѣтельства или аттестата въ приличномъ поведеніи. Предчувствуя что m-me Coulomb которую я знала тогда въ Египтѣ навретъ на меня, я сдѣлала консулу всѣ вопросы, могущіе возникнуть съ ея стороны въ такомъ дѣлѣ и получила засвидѣтельствованный печатью консульства отвѣтъ на всѣ пункты: зналъ де меня консулъ, видѣлъ ежедневно и никакихъ художествъ съ моей стороны тогда не замѣчалъ, какъ ничего и не слыхалъ. Вотъ пріѣзжаемъ и миссіонеры устроились на берегу наслаждаться моимъ позоромъ. Но не успѣли бросить якорь, какъ цѣлая толпа нахлынула нашихъ теософовъ на палубу. Простирались, лобызали ноги и наконецъ утащили насъ на берегъ. Тамъ, тьма тьмущая народа — телѣгъ 30 съ музыкой, флагами золочеными каретами и гирляндами цвѣтовъ. Не успѣла я появиться на набережной какъ подняли меня на ура! Я чуть не оглохла отъ неистовыхъ криковъ торжества и радости. Насъ везли не лошади, а теософы, въ колесницѣ, передъ которой шли пятясь музыканты. Брамины благословляли и всѣ привѣтствовали и ликовали. Послѣ часоваго шествія, во время котораго исчезли всѣ миссіонеры словно въ адъ провалились — насъ повезли въ ратушу, гдѣ мы нашли 5,000 публики, довершившей мою глухоту. Господи, если бы вы только тамъ были — вотъ бы возгордились соотечественницей. Вообразите что 307 чел. студентовъ изъ той самой коллегіи „College Christian“ миссіонеры профессоры которой затѣяли весь этотъ заговоръ — подписались подъ адресомъ, который они мнѣ публично поднесли и громко прочитали при громовыхъ апплодисментахъ публики (индусской, конечно). Въ этомъ адресѣ, коей и посылаю вамъ въ знакъ памяти и прошу m-me de Morsier перевесть — они говорятъ то, что увидите и ругаютъ своихъ-же принципаловъ. Главное то, что ни одинъ изъ нихъ не теософъ, а просто индусы. Затѣмъ я должна была встать и произнесть спичъ. Вообразите мое положеніе! За мной говорилъ Олкоттъ, M-rs Oakely и Seadbeater. Затѣмъ насъ увезли домой гдѣ я провела первую ночь въ лихорадкѣ и бреду. Но теперь было не до болѣзни 25-го (мы пріѣхали 23 декабря) начинался anniversaire и нѣсколько сотъ человѣкъ уже съѣхалось. Я требовала чтобы меня пустили въ судъ съ жалобой на миссіонеровъ и Куломбовъ — меня не пускаютъ! Наконецъ депутація отъ нашихъ делегатовъ, просятъ такъ какъ это ссора индуская національная скорѣе нежели интернаціональная — и я, Е. П. Блаватская, только прозрачный предлогъ выбранный для сокрушенія Общества (Теос.), ничего не начинать безъ согласія Комитета Главнаго Совѣта. Говорятъ что враги только того и ищутъ и желаютъ чтобы заманить меня въ судъ, такъ какъ всѣ трое судей англ. въ пользу миссіонеровъ; что вся диффамація основана на феноменахъ и махатмахъ въ которые и въ силу которыхъ ни законъ ни публика вообще не вѣрятъ; что меня словомъ стараются заманить въ судъ, поймать на словахъ разсердивъ и приговорить къ тюрьмѣ — т. е. убить Общество убивъ меня нравственно. Это выходитъ еще почище Смирновской клеветы! Ну я и отдала себя въ ихъ (комитета) распоряженіе и руки. Они сидѣли три дня и три ночи надъ письмами и документами, призвали болѣе 300 свидѣтелей, между ними шесть Европейцевъ а остальные les natifs. Вынесли мнѣ полный оправдательный приговоръ и много писемъ было доказано поддѣлкой подъ мою руку [22]. Одинъ раджа теософъ предлагаетъ мнѣ письменно 10,000 руп., другой 30,000 третій двѣ деревни на судебныя издержки если я подамъ на нихъ жалобу, а комитетъ не допускаетъ „вы де собственность Общества. Заговоръ не противъ васъ, а противъ теософіи вообще. Сидите смирно, будемъ васъ защищать мы“ [23]. Даже публика наконецъ поняла что это фокусъ миссіонеровъ. Нѣсколько писемъ появилось въ газетахъ, совѣтуя мнѣ быть осторожной и не попадаться на удочку. Господи, что за положеніе! Вотъ Психическое Лондон. Общество (вашъ другъ Myers) прислало члена дѣлать дознаніе. Онъ находитъ тоже что это огромный заговоръ (!). Я сижу пока и жду погоды у моря. Торжество anniversaire годовщины было огромное. Когда брошюры будутъ готовы всѣ пришлю. Пока посылаю группы делегатовъ и группу домашнихъ — все челы Махатмы. Когда то, дорогой другъ вы писали и говорили, что вамъ дорога моя честь и репутація. Заступитесь же хоть въ Ребусѣ ради всего святого. Вѣдь въ Россіи повѣрятъ и это будетъ срамъ. Вы одинъ другъ и заступникъ, ради Бога, ангелъ вы мой заступитесь. Напишите въ Ребусъ правду; чтобы не вѣрили газетнымъ толкамъ. Да еще штука. Мучили вы меня все скорѣе послать Каткову мои „Голубыя Горы“. Ну послала изъ Эльберфельда застрахованнымъ пакетомъ въ концѣ сентября или началѣ октября и до сихъ поръ ни гугу отъ него. Не знаю даже получилъ ли онъ даже рукопись не только намѣренъ ли печатать. Пишетъ письма подгоняетъ послать 2-ю часть Дебрей, а про Голубыя Горы ни слова. Напишите, узнайте Бога ради въ редакціи будетъ ж напечатано или же пропадетъ? Бѣда отовсюду. Будьте здоровы и счастливы если возможно. Отвѣчайте скорѣе, не то подумаю что и вы сдѣлались врагомъ. Поклонъ m-me de Morsier и всѣмъ другимъ. Ваша по гробъ вѣка