Современная жрица Изиды

— Вотъ я его и спрашиваю, — продолжала г-жа Y.,- видѣлъ ли онъ «махатмъ?», онъ смѣется и говоритъ: «видѣлъ не разъ». Какіе же они? — спрашиваю, а онъ отвѣчаетъ: «хорошіе, говоритъ, кисейные». И опять смѣется.

— Ужасная шельма! — замѣтила г-жа X. — Она его спрашиваетъ: «какіе?», а онъ вдругъ — «кисейные» — да такъ и прыскаетъ!

Этотъ разговоръ показался мнѣ не безъинтереснымъ, и я тогда же записалъ его, а въ бесѣдѣ съ Еленой Петровной посовѣтовалъ ей, смѣясь, какъ можно скорѣй удалить Бабулу.

— Помяните мое слово, — сказалъ я, — у васъ съ нимъ еще скандалъ будетъ — онъ совсѣмъ не надеженъ.

Она ничего мнѣ на это не отвѣтила, и не знаю даже, поняла ли смыслъ моей фразы.

Какой вышелъ скандалъ съ Бабулой мѣсяца черезъ два послѣ того въ Лондонѣ,- я не знаю, но его поспѣшили отправить въ Индію и съ тѣхъ поръ о немъ не было рѣчи[10].

Когда раздавался звукъ колокольчика въ концѣ корридора, Блаватская вскакивала, говорила: «хозяинъ зоветъ!» и удалялась въ свою комнату.

Показывала она намъ не разъ еще одинъ маленькій феноменъ. На нѣкоторомъ, довольно значительномъ разстояніи отъ стола или зеркала она встряхивала рукою, будто отряхая съ нея какую-нибудь жидкость, и при этомъ на поверхности стола или зеркала раздавались сухіе, совершенно внятные звуки. На мой вопросъ, что это такое, конечно она не могла дать мнѣ никакого объясненія кромѣ того, что она желаетъ, чтобы были эти звуки — и они происходятъ.

— Постарайтесь напрягать свою волю, — говорила она, — можетъ быть и у васъ выйдетъ.

Я напрягалъ волю изо всѣхъ силъ, но у меня ничего не выходило. Между тѣмъ, когда она клала свою руку мнѣ на плечо, а я встряхивалъ рукою, на столѣ и зеркалѣ раздавались такіе же точно звуки, какъ и у нея.

Раза два, въ моемъ присутствіи, бывало еще и такое явленіе: вокругъ нея начинали раздаваться болѣе или менѣе громкіе стуки, хорошо извѣстные каждому, кто присутствовалъ на медіумическихъ сеансахъ.

— Слышите, скорлупы забавляются! — говорила она.

Стуки увеличивались, распространялись.

— Цыцъ, шельмы! — вскрикивала она, — и все мгновенно стихало…

* * *

У madame де-Барро было за это время нѣсколько conférences'овъ, на одномъ изъ которыхъ Елена Петровна всѣми мѣрами постаралась собрать какъ можно больше народу. Но все же больше двадцати пяти, шести лицъ никакъ не нашлось. Съ одной стороны около меня оказался князь У., а съ другой — виконтъ — Мельхіоръ де-Вогюэ, котораго я прежде встрѣчалъ нѣсколько разъ въ Петербургѣ. Князь У. все меня спрашивалъ:

— А какъ вы думаете, мнѣ кажется, Левъ Николаевичъ Толстой ничего не можетъ имѣть противъ теософіи?

Князь У. былъ ревностнымъ поклонникомъ идей «яснополянскаго господина», только-что вступившаго, по крайней мѣрѣ публично, въ новый фазисъ своего развитія.

— Ей-Богу ничего не могу сказать вамъ, — отвѣчалъ я, — я не знакомъ съ графомъ Толстымъ.

Онъ никакъ не могъ успокоиться и все продолжалъ допытываться:

— Однако, какъ вы думаете? Право, тутъ нѣтъ ничего такого, что было бы въ разрѣзъ съ его взглядами…

Тюрманнъ заставилъ замолчать и Олкотта, и Могини, и madame де-Морсье, а, наконецъ, даже Блаватскую — и сыпалъ фразами.

— Какой этотъ французъ болтунъ! — обратился ко мнѣ по-русски де-Вогюэ.

Мнѣ показалась очень смѣшной эта фраза, «этотъ французъ» въ устахъ француза, и то, что онъ произнесъ ее по-русски, причемъ «болтунъ», конечно, вышло: «бальтунъ».

Право, приставанія князя У. съ вопросомъ о томъ, что на все это скажетъ Левъ Николаевичъ Толстой и фраза виконта де-Вогюэ были самымъ интереснымъ не только для меня, но и вообще самымъ интереснымъ на этомъ conférence'ѣ!..

* * *

Елена Петровна, повидимому, уже убѣдилась, что «пока» въ Парижѣ ей дѣлать нечего, что не настало еще для нея здѣсь время заставить говорить о себѣ tout Paris. Ея лондонскіе друзья обѣщали ей болѣе удачи и торжества въ столицѣ туманнаго Альбіона, и она съ каждымъ днемъ начинала громче толковать о неизбѣжности скораго переѣзда въ Лондонъ.

— Побалуюсь вотъ еще немножко съ вами, — говорила она своимъ двумъ родственницамъ и мнѣ,- распростимся мы, да и перевалюсь я въ Лондонъ, — пора, ждутъ меня тамъ. Синнетъ ждетъ не дождется. Тамъ все какъ слѣдуетъ устроено, да и «психисты» давно желаютъ меня улицезрѣть en personne — ужь больно я ихъ заинтересовала. Ну что жъ, пускай полюбуются! («Психисты» означало — членовъ «лондонскаго общества для психическихъ изслѣдованій»). Вообще Елена Петровна все это время продолжала находиться въ самомъ лучшемъ настроеніи духа. Одинъ только разъ увидалъ я ее въ новомъ еще тогда для меня видѣ.

Я, какъ-то по инерціи, продолжалъ магнетическіе сеансы съ Олкоттомъ, хотя, говоря по правдѣ, кромѣ головной боли ничего не испытывалъ послѣ этихъ сеансовъ.