Современная повесть ГДР

О, это умывание на кухне! Если б мне кто-нибудь предсказал такую жизнь, когда я перебиралась в дом Фреда! Я все-таки что-то представляла собой тогда. Только этого хватило ненадолго.

Но с тобой, Тереза, мы отлично понимали друг друга. По вечерам мы вместе читали письма, которые еще какое-то время приходили от Фреда, и нам было хорошо. Я признавалась, что меня тошнило от близости с ним. А ты вспоминала своего консула и говорила: Буби, мой принц, где же мой миленький Буби?..

Он писал, как был счастлив со мной и что он дает мне возможность подумать. А ты знаешь, что я вообще не подходила к почтовому ящику после того, как они унесли тебя? И что после них никто больше не переступал порога этого дома?

Последнее письмо, которое ты положила мне на стол, если ты еще помнишь, было от Герда. Приглашение на встречу. Адресованное на старое место работы и переправленное сюда с разными пометками и указаниями. Я рассказала тебе об усадьбе, о нашей маленькой банде и о докторе. Словом, все это трогательное детское дерьмо. Как мы хотели сделать мир лучше — тогда! Я думаю, они надеялись, что я появлюсь там как некий гуру. И мы решили, что я им расскажу кое-что. Всю историю своей дерьмовой жизни. И что мыться на кухне — не самое страшное. И ты заварила кофе и сказала: Буби, мой принц…

Но только я собралась ехать, как ты удрала от меня. Ночью — подло, втихомолку. С тех пор я не выхожу из дома. И никого не впускаю.

Это как паралич. Потому что каждое прикосновение, каждое слово наносит новые раны! Я больше не моюсь. И не одеваюсь — по целым дням. У меня теперь остался только один Буби… Бог ты мой! Я о нем совсем забыла! Клетка завешена платком — траур по Терезе. Вставай, мой принцульчик, иди ко мне, пьяненькая Карина даст тебе зернышек! Но ты, красавчик, опять ничего не ел. Совсем как вчера. Как все эти дни… Не хочешь просыпаться? Буби, мой принц, где принц, где, где…

За зеркалом — письмо. Но я не хочу его читать. Когда я должна была ехать — сегодня, вчера, никогда?.. Что прошло, то прошло. Все оказалось ложью, кроме того, что я здесь. Что толку? Подсчитывать утраты? Каждый за себя, Маркс со всеми нами…

Что было в детстве, никогда не повторится. Мы знаем слишком много. Мы потеряли невинность. И никто никогда не вернет нам больше девственность.

Мне нельзя распускаться, нельзя отдыхать. Мне надо следить за тем, чтобы мысли, которые рождаются в голове, я додумывала до конца. Даже если они кого-то пугают. Даже если принц…

Надо заставить себя договаривать начатые предложения. Даже если от них не будет никакого толку.

Надо, то есть необходимо, но…

HARALD GERLACH Jungfernhaut © Aufbau-Verlag, Berlin und Weimar 1987

Хельмут Заковский КАК ЗАЖАРИТЬ МЫШЬ, ИЛИ ЖИЗНЕННЫЕ ЗАРУБКИ МАЛЕНЬКОГО РАУЛЯ ХАБЕНИХТА © Перевод Б. Калинин

1

Вот и наступил этот день, когда я должен был предстать перед новым классом. Перед четвертым «б».

Мать вздохнула.

— Твой путь будет явно не из легких, — сказала она.

Я в этом был не совсем уверен и пожал плечами. Правда, на мне были новенькие ботинки, и они слегка жали. Наверное, мне будет нелегко в них идти. По столь важному случаю мать как следует меня принарядила. Я надел джинсы, которые она только вчера купила, чистое белье и свежевыстиранную рубашку.

Поглядев в зеркало, я себе очень понравился и надвинул поглубже на переносицу очки в стальной оправе, чтобы лучше себя рассмотреть. Любой скажет, что для одиннадцати лет я рослый, а я скажу, что стрижка ежиком мне к лицу. Мать сначала была против, но я заявил ей, что хочу выглядеть так, как мне нравится, и отправился в парикмахерскую сам, без ее разрешения. Там я посоветовался с мастером. «Ежик» — стрижка экономичная. Расческа, которую я обязательно потеряю, мне не понадобится, а стало быть, не придется то и дело покупать новую: это поможет сэкономить карманные деньги. Утром мне достаточно будет провести по голове мокрым полотенцем.

Мать погладила рукой мои волосы и улыбнулась. Потом сказала, что я совсем не колючий, а мягкий, как пушок.

Ей во что бы то ни стало хотелось проводить меня в школу.

— Не надо, — сказал я. — Я уже большой. Можешь на меня положиться.

— Должна же я поддержать тебя, — возразила она. — Пусть все знают, что мы остались с тобой друзьями после всего, что произошло. Я даже взяла отгул.

Идти с моей матерью по улице — одно удовольствие. Она такая красивая, что мужчины на нее то и дело оглядываются, хотя она уже второй раз замужем. У нее зеленые глаза, подведенные зеленой тенью веки и стрижка «каре». Мне кажется, мастеру пришлось провозиться с ней дольше, чем с моим «ежиком», и наверняка делать химию, чтобы волосы хорошо лежали даже после самых резких движений головой. А матери частенько приходилось из-за меня качать головой. Однажды, когда я не мог больше лгать и сознался ей, что остался на второй год, она заявила, что волосы у нее встали дыбом, несмотря на уложенную прическу: до такой степени она ужаснулась.