Совокупный грех

— Деньги у них пропали, — признался я. — Пятьсот тысяч рублей.

— Ого! — сделала круглые глаза Вероника и подалась вперед так, что ее внушительных размеров грудь легла на стол. — Вот деньжищи-то держат дома! Богатеи! Мне таких и за полтора года не заработать! — Она покачала головой и категоричным тоном сказала: — Нет, Тимофей деньги не возьмет! Не такой он человек!

Не любитель я больших женских грудей, но некоторые части женского тела — независимо от того, привлекательны они для меня или нет, — имеют особенность притягивать взгляд помимо моей воли. Так что мне стоило больших усилий удерживать его на уровне лица собеседницы.

— Ну, вот ты и помоги ему доказать свою невиновность, — подхватил я. — Расскажи всю правду.

— А что я-то? — Вероника отклонилась назад, и ее грудь колыхнулась как стоящие у причала два катера от набежавшей волны. — Я всегда правду говорю. Чего мне скрывать-то. Спрашивай.

Я запил чаем очередной кусок пирога и поинтересовался:

— А с Тимофеем-то у тебя серьезно, али как?

— А как получится, — уклончиво ответила хозяйка дома.

Я усмехнулся и с укоризненным видом покачал головой:

— А обещала говорить откровенно.

— Так я и говорю откровенно, — смутилась вдруг Вероника. — Кто его знает, как получится. Но я не против, чтобы получилось. Мужик-то он вроде ничего — не пьет особо, не курит, что нынче редкость. Мужик нынче сам знаешь какой пошел. Если холостой, то либо пьяница, либо наркоман, либо гомик, прости меня Господи. В общем, в моем возрасте выбора-то особого и нет. А этот серьезный, солидный, основательный. Живу я одна. С первым мужем разошлась, бог детей не дал, пил он, и что-то там у него не в порядке по мужской линии было — зачать от него не могла. Мама у меня два года назад умерла, дом пустой, одиноко мне. Любви, конечно, особой к Тимофею у меня нет, но вот без мужика тяжело. В хозяйстве мужик всегда пригодится. Так что если замуж позовет, я соглашусь…

— Пироги у тебя превосходные, — похвалил я, вкушая отменную домашнюю пищу, каковая мне, холостяку, редко когда перепадает, если только вот так вот в гостях.

— Так для Тимофея-то и пекла, — призналась хлебосольная зазноба прапора. — Завтра он должен прийти, ему по понедельникам выходной дают, я сегодня с утра и настряпала. Вас-то, мужиков, ублажать надо — холить, лелеять да кормить до отвала, тогда вы покладистые бываете.

— Это точно! — хохотнул я, косясь на еще один кусок пирога и раздумывая: съесть или Легкову оставить? А, обойдется бывший прапор, и так толстый, и взял еще кусочек. — А в четверг, Вероника, вы с Тимофеем встречались?

Хозяйка глянула на потолок…

— Три дня назад-то? — проговорила она, наконец найдя в «потолочном расписании» нужную строчку, и опустила ко мне взгляд. — Да, встречались.

— А ты что, в четверг не работала, что ли? — подивился я.

— Так я же медсестра, — промолвила Вероника, поведя пухлыми округлыми плечами, словно говоря, чего тут непонятного. — Работаю сутки через двое. В среду отдежурила, в четверг и пятницу дома была. В субботу работала, теперь вот в воскресенье и понедельник дома.

Я наконец-то до отвала наелся и откинулся на спинку стула. Полежать бы теперь часок на печке у хозяйки дома, да Легков еще приревнует.

— Так он что, в четверг вне графика приходил? — спросил я, поглаживая живот, прилично увеличившийся в объеме.

— Ну, да, — отчего-то хихикнула хозяйка дома. — Я и не ждала его, а он вдруг позвонил и сказал, что сейчас появится.

— А во сколько он заявился? — сыпал я вопросами.

— Около часу дня, — не моргнув глазом, ответила Вероника. — По телевизору как раз сериал закончился.

«По времени все сходится, — прикинул я в уме. — Хозяева уехали в двенадцать, Тимофей выждал немного времени, а потом отправился в Окатышково, до него тридцать минут идти, как раз к часу и был у своей зазнобы».

Но я все еще не терял надежды подловить на лжи Легкова.

— А ушел во сколько? — спросил я вслух.

— Ну, точно не могу сказать, — снова повела пухлым плечом хозяйка дома и пододвинула ко мне тарелку с колбасой и сыром. — Ты ешь, ешь… Ну, думаю, часов около восьми. Темно уже было.

После пирога какая колбаса и сыр? Я замахал руками:

— Спасибо, Вероника, наелся на неделю вперед… А часа в четыре что вы делали? — спросил я и в ожидании ответа затаил дыхание — уж очень мне хотелось знать, чем занималась в этот момент влюбленная парочка.

Вероника вскинула на меня лукавый взгляд.

— Ты, наверное, ждешь, что я скажу тебе — мы сексом занимались?

После пирога жуть как хотелось пить. Я потянулся к чайнику, налил в чашку чаю и взялся за варенье, как оказалось, клубничное.

— Нет, подробности ваших кроватных дел меня не интересуют. Но я очень хочу, чтобы в это время Тимофей находился подальше от места кражи и чтобы это мог бы подтвердить видевший его человек, и желательно не один.