Совок-7

— Проходите! — указал я паре на расставленные у стены стулья и жестом отпустил сержанта. — Что у вас случилось? — спросил я, глядя, как рассаживаются посетители.

— Мы изнасилование хотим заявить! — вызывающе глядя на меня, выпалил довольно-таки крепкий на вид мужик.

Полноватый и даже несколько оплывший. Интеллигентного вида, годами далеко за тридцать и с бланшем под левым глазом. Это означало, что посетитель не поладил с правшой. А жаль! Левшей искать легче, их в пять раз меньше правшей.

Смирно сидящая по левую от него руку женщина, примерно того же возраста, спокойно молчала, с любопытством осматривая кабинет.

— Не понял! — не только удивился, но даже немного растерялся я, — Кого изнасиловали? Вас⁈ — уже более внимательно посмотрел я на мужика, который действительно, выглядел и вёл себя, как без должного согласования оттраханный.

— Прекратите издеваться, товарищ лейтенант! Я, между прочим, кандидат исторических наук! Я философию преподаю в ВУЗе! — взвизгнул гражданин, но, со стула при этом он не вскочил. — Вот её, мою супругу изнасиловали! Зинаиду Михайловну Толкунову! — он резко ткнул указательным пальцем в плечо рядом сидящей женщины, которая от этого тычка поморщилась. — А меня избили! — тем же пальцем он уже более осторожно прикоснулся к своему лиловому фингалу.

— Та-а-к! — с видом всё понявшего Шерлока, протянул я, не понимая на самом деле ни бельмеса из услышанного, — А поподробнее можно? Представьтесь для начала, пожалуйста! И документы, если они у вас с собой, будьте добры, предъявите!

Мужик представился. За себя и сразу за свою спутницу. И документы обоих, два паспорта, он достал из внутреннего кармана пиджака, и передал мне. Потом всё также возбуждённо начал своё душещипательное повествование.

Из изложенного гражданином Толкуновым Дмитрием Яковлевичем я усвоил следующее. Живёт семья Толкуновых в однокомнатной квартире обычной панельной девятиэтажки на улице Братьев Картаполовых. Живут вдвоём и бездетно. И к несчастью на самом первом этаже. Именно это роковое обстоятельство, вместе с теплой погодой, которой май-баловник радовал в последнюю неделю горожан, и привело к несчастью.

Сегодняшним ранним утром, часа за полтора до того, как будильник должен был поднять Толкуновых на сборы к трудовым свершениям, к ним в квартиру проник злоумышленник. Проник он, в аккурат, через незапертый балкон, дверь которого, ответственный квартиросъёмщик Толкунов, сам же и приоткрыл перед тем, как лечь спать. Воспользовавшись тем, что в текущем отрезке времени новейшей истории, советские граждане не имели привычки ставить на окна и балконы железные решетки. А на вход в квартиру, в свою очередь, они не ставили железные двери.

Неизвестный Толкуновым до поры злодей, проникнув в комнату, где спали супруги, вместо того, чтобы тихо ретироваться, вдруг возжелал интимной близости с гражданкой Толкуновой. Нимало не смутившись присутствием в широкой супружеской постели её законного мужа. А, возжелав, стал немедленно осуществлять свой не просто аморальный, а, безусловно, преступный умысел. Дмитрий Яковлевич, проснувшийся от возмущенных возгласов супруги и непонятной возни рядом с собой, последовать примеру жены Зинаиды и тоже возмутиться не успел. Поскольку подлец и подонок, как назвал он незваного утреннего визитёра, не вдаваясь в подробности, съездил ему кулаком по физиономии. Натурально по левому глазу. Подавив тем самым волю Толкунова не только к какому-либо сопротивлению, но и к выражению возмущения происходящим непотребством.

— Вы просто его не видели! — горячился разгневанный Дмитрий Яковлевич, — Это был громадный уголовник! Он меня чудом не убил! У меня, я это определённо чувствую, наверняка, сотрясение мозга!

Пора было разводить потерпевшую семью по разным помещениям и вызывать дежурного следователя прокуратуры. Изнасилование, это его подследственность, вот пусть он и мудохается. Осуществить сей логичный и, главное, законный алгоритм своих действий я не успел. В дверь моего кабинета без стука зашел заместитель начальника райотдела по оперативной работе.

— Здравствуй, Сергей Егорович! — впервые за всю мою службу в Октябрьском РОВД, он обратился ко мне по имени-отчеству и даже протянул руку, — Добрый день, товарищи! — не менее доброжелательно поприветствовал он и чету Толкуновых, уважительно повернувшись к ним фасадом.

Почему Захарченко посчитал сегодняшний день для Толкуновых добрым, я так и не понял. Не мог Захарченко не знать, кто они и по какой причине в данный момент времени находятся в кабинете дежурного следователя. Налицо была профессиональная деформация психики заслуженного работника внутренних органов Октябрьского района.

— Могу я вас попросить, товарищи, оставить нас со следователем ненадолго одних? — елейным голосом обратился зам по опер к терпилам. — Буквально на несколько минут!

Оказывается и капитан Захарченко умеет подобострастно улыбаться, и выдавать в эфир просительные интонации! Данное обстоятельство я с удивлением отметил в своём мозгу, наблюдая эту непривычную пантомиму.