Совок-4

Что же за судьба мне такая обломилась! Девки мне достаются преимущественно хорошие, но почему-то почти все они меня переоценивают. В плане моего мифического кобелирования на сторону. Хотя, я-то всё про себя знаю гораздо лучше их. И свои греховные, но видит бог, скромные межполовые коммуникации, расцениваю, как довольно среднестатистичекие. То есть, вполне умеренные. Во всяком случае, не больше, чем это бывает у других нормальных мужиков. Более того, я с обоснованной гордостью могу вспомнить, пусть и немногие, но реальные ситуации, когда меня хотели и я хотел. Но при всём этом, я от актов вожделенного прелюбодеяния все же смог удержаться. Разве после этого я не молодец? Разве не эталон молодого строителя коммунизма?

— Ты бы разулась, любимая, у меня тут чисто и ног ты здесь не испачкаешь! — вежливо порекомендовал я энергичной мадам Клюйко.

Возразить Эльвире было нечем, поэтому она прошла к вешалке и сняла сапоги. Я тут же подсунул к её ногам недавно купленные специально для дам тапочки. Одну из разноцветных четырёх пар. Цвета я еще не распределил.

— Чай, кофе или ты на диете и тебе уместнее сейчас предложить борща? — поинтересовался я предпочтениями строгой гостьи. — Со свининой, сметаной и чесноком? Вечером это наиболее полезно для такой стройной фигуры, как у тебя, любимая.

В этом времени женщины пока еще не заморачиваются с подсчетом калорий. И к своему весу они относятся без маниакального трепета и к анорексии они тоже еще не стремятся. Однако, что-то в моей дружелюбной реплике прокурорша все-таки услышала и это "что-то" показалось ей подозрительным. Наверное, поэтому она несколько секунд недоверчиво изучала выражение моего лица. Искренняя улыбка на котором, далеко зашкаливала все допустимые стандарты.

— Борща! — так и не разглядев никакого подвоха в моих глазах, скорее потребовала, чем попросила Эльвира Юрьевна, — А кофе потом!

— Как скажешь, душа моя! — еще шире улыбнулся я и слегка склонил голову, — Неукоснительное исполнение твоих желаний, есть самое радостное для меня занятие в этой жизни! — в угоду даме немного слукавил я.

После чего быстро повернулся и стремительно удалился на кухню, чтобы лишить возможности Клюйко сказать мне в ответ какую-то гадость. Поскольку, с приторной любезностью я явно переборщил. Во всяком случае, по глазам особо важной следачки это было заметно. А о том, что Эльвира Юрьевна очень не любит, когда её выставляют глуповатой курицей, я уже хорошо знал. Слишком хорошо..

На кухню Эльвира вошла без демонстративных проявлений гнева, но по лицу её было видно, что правильнее будет прокуроршу сначала накормить. Прежде, чем начинать склонять ее к интимной близости. А то, что без этого сегодня никак не обойтись, я понимал лучше, чем кто-либо из присутствующих на этой кухне. По какой-то, пока неведомой мне причине, прокурорская мадам относилась ко мне сегодня без должной симпатии. Так-то оно и хрен бы с ним, но в конкретный промежуток времени мне это было ни к чему. Выезд Лишневских — раз! Я фигурант в резонансном уголовном деле, теперь уже союзного масштаба. А она, на минуточку, это дело расследует. Это два! Есть еще и три, и четыре. Поэтому рандеву в койке сегодня неизбежно, как крах социализма в этой стране. И пусть только какая-нибудь сволочь расценит этот акт самосохранения, как блуд!

Налив полную тарелку сваренного вчера и только что разогретого борща, я поставил ее перед суровой подругой. Потом придвинул к ней банку со сметаной и протянул ложку.

Размешав ложкой насыпанный в тарелку черный перец, Эльвира той же самой ложкой попыталась сунуться за сметаной.

— А ну стой! — прекратил я эту постыдную вакханалию, — Вот красивая ты баба, Эля! И даже юрист, вроде бы не сказать, чтоб совсем уж плохой, — при этих словах лицо Клюйко сильно перекосилось, но я сделал вид, что не заметил этого и продолжил, — Но вот почему ты такая разгильдяйка? Я ведь так и сам на тебе жениться никогда не смогу, и кому другому тебя замуж всучить не сумею! — не скрывая жгучего расстройства, откровенно выразил я свое неудовольствие.

Я достал из ящика стола чистую ложку для сметаны и протянул её искрящейся дикой яростью советнице юстиции. Не одела бы она мне на уши эту тарелку с горячим борщом! Только что мною же, кстати, и налитым.

Но обошлось. И обошлось, скорее всего, лишь только потому, что Эльвира в своей термоядерной вспышке гнева, забыла обо всем, что её окружает. Обо всём, кроме меня ненавистного. Значит, сейчас я все о себе и узнаю! Без длительных и коварных расспросов. Которые она наверняка уже структурировала и выстроила в своей голове. И которые, вдобавок, притянут к себе еще много чего нехорошего. А теперь будет сумбурно всё и, главное, сразу. Как мне оно и надо.

— Ты мерзкая скотина, Корнеев! — громогласным свистящим шепотом в очередной раз сообщила мне Эльвира Юрьевна непреложную истину, — Ты подонок и преступник!