Совиный сказ

— Что же, отрок твой ладный, статный, да и ум свой показать успел, грех такого молодца в род не принять, — развернув свёрток и продемонстрировав всем сидящим «приданое» Тихона, сказал старший Совин. — Есть ли у кого из сынов моих возражения против ввода в род Совиных отрока Тихона Глебовича?

И гробовое молчание в ответ. Что Тихону понравилось, если честно. Когда Руби не просто усыновил Лайта, а ещё и сделал его своим наследником — это вызвало неплохое такое волнение среди вассалов рода Рито. И Руби тут же попытался по этому поводу отказаться от титула графа и передать его своему младшему брату, который и так фактически управлял графством. Да, это был хитрый план Руби, который бы позволил ему легализовать статус брата. Но он не ожидал такой волны недовольства. И ладно бы поносили последними словами самого Руби. Припомнили бы то, что он не занимается графством, а носится по всему миру, занимаясь непонятно чем. Так нет же, целью стал именно Лайт! Неприятно было — ужас. Сплетни, слухи, похабные предположения. Даже предполагали, что Лайт — бастард Руби. Возраст позволял. Короче, это было знакомство Лайта с человеческой гнусностью во всей красе. Только вмешательство императора и главных жрецов пяти великих богов, напомнивших заслуги Лайта, а заодно и спросивших с крикунов, где были они, пока Руби и Лайт боролись со злом во всех его обличьях. Естественно, после такого никто не позволил Руби отречься от титула графа. Естественно, Лайт стал его наследником.

— Так как никто не против, а я и вовсе рад такому внуку, то я, от лица патриарха рода Совиных, моего батюшки, Ивана Никифоровича Совина, принимаю в род Совиных Тихона, названного сына Глеба Гориславовича.

Тихон с облегчением выдохнул, вышел на шаг вперёд, отвесил собравшимся за столом людям поясной поклон и, наконец, сказал:

— Здравы будьте, дедушка, бабушка, сродники мои.

— Здрав будь, внук мой, — сказал с той же тёплой интонацией Горислав Иванович Совин, градоначальник города Кремны.

Глава 13 Семейные узы

— Идём, Тихон, — сказал Глеб Гориславович, повернув налево.

Тихон же бросил взгляд на матушку, которая улыбнулась ему в ответ, еле заметно кивнула и пошла направо, к столам женщин и детей.

— Вот, твоё место, — указав на середину последнего стола, сказал батюшка Тихону. — А я сижу там, видишь?

Посмотрев на первый стол, на пустое третье место от главного стола, Тихон лишь кивнул.

— Если почувствуешь себя плохо — не терпи, скажи сразу, здесь есть, где можно отлежаться.

Тихон вновь лишь кивнул, стараясь не обращать внимание на взгляды, полные любопытства. Это благо ещё, что, когда в центре стоял, на него мало пялились. Понимающие взрослые попались, не стали смущать паренька откровенным разглядыванием новенького. Хотя в той же академии Тихон еле удержался от шага назад после первого входа в класс, столько разных по накалу эмоций взглядов на нём сошлось тогда.

Нет, Тихон знал эту свою слабость. Ну как, слабость, повышенную чувствительность к эмоциям других людей нельзя назвать слабостью. Скорее, свойством его духа. Очень полезным в некоторых обстоятельствах. И в принципе Тихон всегда мог отгородиться от этих эмоций, если вдруг кто-то захочет «надавить». Ну не поднимать же щиты духа от эмоций других людей, правда? Затратно это. Очень. Да и раскрывать при всех свои умения не хотелось бы.

Так, стоп! Перешагнуть через лавку и сесть на место, а потом уже начать рассматривать окружающих, вспоминать, что говорили батюшка и матушка о родичах, сравнивать со своими ощущениями и неторопливо набивать пузо разносолами. День воскресный, день не постный, еды на столах уже валом, а будет ведь ещё больше. Ну а пока за еду ещё никто не взялся — вперёд, изучать окружение.

— Здрав будь, Тихон Гориславович, — тут же тихонько поздоровался паренёк, сидящий слева от Тихона. — Меня зовут Матвей Кузьмич, я приёмный сын Кузьмича Гориславовича, второго сына Горислава Ивановича.

Ну, что приёмный — было видно сразу. Чёрные кучерявые волосы, карие глаза, но светлая, словно у княжича, кожа. Полуэллин, полурусич, понятно. На вид — лет пятнадцать, то есть уже пять лет как прошёл испытания и пир у князя. Кафтан парчовый, кушак — шёлковый. Пуговицы — серебряные, без драгоценных камней. Видно, что одежка шилась на заказ, строго по фигуре, а не купленное готовое платье, как у самого Тихона, но сама парча — среднего качества. То есть не сын богача, которому позволено всё, а обычный боярский сын, достатком чуть выше среднего. Немного лучше Тихона, но так и должно быть.

— И тебе здравствовать, Матвей Кузьмич, — с улыбкой ответил парню Тихон. — Можно и просто по имени, если захочешь.

— Рыбак рыбака, — с лёгким пренебрежением сказал сидящий за Матвеем парнишка одного возраста с Матвеем. — Зови меня Вячеславом Борисовичем.