Совиный дом

Беата надписала адрес и собралась идти в детскую, но в это время ей доложили о Гейнемане.

— Ну, — спросила она, когда старик вошел в своем байковом сюртуке, высоких сапогах и с шапкой в руках. — Что случилось?

— Слава Богу, ничего! Но мы получили телеграмму и барышня должна тотчас ехать с ночным поездом. Она просит у вас, фрейлейн фон Герольд, сани, чтобы доехать до станции.

Беата без суеты велела закладывать сани, а старику собственноручно поднесла стакан наливки.

— Я сейчас поеду туда, и вы тоже садитесь сзади, — сказала она.

— Да, об этом также очень просила барышня, я и позабыл, — проговорил старик.

Беата ехала по заснеженному лесу около четверти часа, думая: «Что такое могло случиться?»

Совиный дом серел среди осыпанных снегом елей, и его окна светились в темноте.

Фрейлейн Линденмейер встретила Беату в передней. У нее был перепуганный вид и, сложив руки, с глазами, полными слез, она прошептала Беате:

— Герцогиня кончается!

Беата по лестнице взбежала в комнату Клодины, та укладывала свои вещи и повернула к ней печальное лицо.

— Господи! Ты едешь в Канны?

— Нет, только в резиденцию, герцогиня хочет умереть дома, — пояснила Клодина.

Говоря это, она закрыла лицо ладонями и заплакала.

— Они везут ее назад! О Боже! Клодина, голубушка, не плачь, милая, дорогая моя, ведь ты должна была знать, что ей могло стать лучше только на время, что выздоровление невозможно.

— Телеграмму послала Катценштейн, Беата. Герцогиня думает застать меня уже в резиденции. Завтра вечером они приезжают, телеграмма послана из Марселя. Я хотела попросить тебя присмотреть за девочкой, — продолжала она. — Иоахим погружен в свою работу, а фрейлейн Линденмейер стала очень уж забывчива. Я думала написать Иде, но Линденмейер говорит, что она поступила на место.

— О чем здесь говорить, — сказала Беата, приняв сердитый вид и помогая Клодине надеть пальто. — Это само собой разумеется. Одевайся потеплее!

— Но оставь малютку здесь, в Совином доме. Иоахим привык, что она в сумерки приходит к нему, садится на колени и просит рассказать сказку.

— Понятно, — сказала Беата, — но что я хотела сказать, — запнулась она, — не забудь обручального кольца.

Клодина испуганно обернулась.

— О, да, ты права! — печально проговорила она и вынула кольцо из маленького футляра.

Фрейлейн Линденмейер в слезах стояла рядом с Беатой в передней, пока Клодина прощалась с Иоахимом.

— О Господи! Такая молодая и должна умереть! — плакала старушка. — Дай, Господи, чтобы она доехала до дому.

— Дай, Господи, — бессознательно повторила Клодина и поехала вместе с Беатой по метели.

Беата проводила кузину до самого купе, по-матерински заботясь о невесте своего брата. Когда освещенный ряд вагонов исчез, она задумчиво села в свои сани. Колокольчики мелодично позванивали в лесу, где было очень тихо. Беата думала об экстренном поезде, мчавшем больную герцогиню. Должно быть, ей совсем плохо, если уж решились на путешествие. Когда герцогиня уезжала в Канны, Клодине при прощании сделалось дурно. Теперь им предстоит последнее прощание.

Клодина во время одинокой поездки тоже думала о своей высокопоставленной подруге. Ужасно ехать с такой целью! Так скоро, звучало в ее сердце, слишком скоро пришел конец.

Зимнее расписание поездов было очень неудобным. В Вэрбурге у нее была двухчасовая остановка и пересадка. Уже светились огни станции, поезд замедлил ход и, наконец, остановился. Клодина по освещенной платформе прошла в пассажирский зал. Войдя, она не подняла вуали и села в уголок. Недалеко от нее шептались господин и дама, и что-то в их облике показалось знакомым Клодине. Но господин сидел к ней спиной, на нем была дорогая шуба, шапка лежала рядом, как видно, он рассматривал путеводитель, и когда переворачивал страницы, на пальце у него сверкал крупный бриллиант. Клодина, чтобы отвлечься от печальных мыслей, стала наблюдать за своими спутниками: чем они связаны друг с другом, муж ли это с женой? Отец ли с дочерью? Чем они заняты?

— Глупости! — услыхала Клодина французскую речь. — Я тысячу раз говорил, что доеду до Франкфурта и вернусь!

— Я вам не верю, — резко и горячо прошептала дама, — все остается, как я сказала: если вы обманете меня, вы знаете, как я отомщу!

— Ну, это не поможет вам, многоуважаемая!

— Что ж, посмотрим, что произойдет, — сказала она громче, чем хотела, и ударила по столу маленьким кулаком. Господин успокаивающе положил на него свою руку и испуганно осмотрелся.

Вуаль Клодины была очень густа и вполне скрывала ее черты и глаза. И тут она узнала господина — это был Пальмер, и, конечно, так шипела фрау фон Берг, когда сердилась. Клодина узнала ее густые волосы и полную фигуру. Но что происходило?

— Пожалуйста, — говорил Пальмер ласково, — что мне делать без тебя, мой ангел! Будь же разумна и исполни мою просьбу!

К вокзалу подошел поезд, окна слегка задрожали. Прозвучал звонок, и кондуктор закричал нараспев: «Франкфуртский поезд!» Пальмер поспешно встал.

— Останься здесь, — сказал он резко.