Советский русский рассказ 20-х годов

Н. В. Драгомирецкая анализирует особенности конфликта в ряде рассказов Шолохова: «Молодой Шолохов раскрывает в своем герое не только силу его социального протеста, но и силу тех присущих ему стихийных чувств, которые являются результатом сращенности со старым крестьянским укладом жизни. Изображая взятые из глубин народной жизни характеры, Шолохов показывает их в момент, когда их сформированная веками цельность, заключающая большое положительное содержание, обнаруживает косность, ограниченность…» (Драгомирецкая Н. В. Принципы создания характеров в творчестве М. Шолохова и классические традиции//Социалистический реализм и классическое наследие (проблема характера). М., 1960. С. 294). Н. Великая утверждает, что писателя интересуют не только «полярные силы в их сущностном проявлении», не только «идея непримиримости, острота и беспощадность борьбы, которая бросает людей одной семьи, одной крови в разные лагери», но и «тенденция духовного развития личности в революции, возможность психологического сдвига в замкнутом казацком сознании» (Великая Н. Стилевое своеобразие «Донских рассказов» М. Шолохова//Михаил Шолохов. Статьи и исследования. М., 1980. С. 89, 93–94). «В изображении Шолохова революция, при всей вынужденной суровости, вызывает к жизни силы добра, — продолжает исследователь, — раскрывает потенциал нравственных возможностей народа, перспективы духовного развития, требует от личности нравственного прозрения. В выражении субстанциальных качеств народного характера, его нравственной силы и красоты, перспектив его духовного развития содержится суть эпического мировосприятия М. Шолохова» (там же, с. 97).

Исследуя особенности художественного мышления Шолохова в целом и на стилевом уровне, критик отмечает, что в «Донских рассказах» можно увидеть формирование «того мощного эпического единства», которое предстает в романах Шолохова.

По мнению исследователя, «писатель тяготеет к созданию повествовательной структуры, не рассеченной на контрастирующие стилевые пласты, а к единой, внутренне однородной, сближающейся в своей литературности с поэзией народной речи». «Характерное» включается в контекст литературного, но не в виде самостоятельного замкнутого фрагмента, наоборот, складывается авторское повествование, ассимилирующее стихию народной речи» (там же, с. 103).

Целостный подход не мешает исследователям по-прежнему обращаться к анализу отдельных важных сторон повествовательной структуры рассказов Шолохова. В частности, уделяется внимание проблеме сказа. Е. Г. Мущенко сравнивает шолоховские новеллы с другими формами сказа в произведениях русской литературы XIX и XX вв. и отмечает существенное изменение структуры повествования: «Если в Неверовском сказе рассказчик — участник массовых сцен, то рассказчик Шолохова — центральная фигура повествования. В этом отношении шолоховский сказ продолжает традицию лесковского сказа, тяготеющего к зарисовке исключительно колоритных человеческих характеров. Но герои-рассказчики Лескова выступали носителями «обновленного духа» […] герои и герои-рассказчики шолоховского сказа решают не менее, если не более сложную задачу обновления жизни» (Мущенко Е. Г. Скобелев В. П. Кройчик Л. Е. Поэтика сказа. Воронеж, 1978. С. 195).

В настоящее время предпринимаются интересные попытки дать анализ, охватывающий ряд уровней повествовательной структуры одного или нескольких рассказов раннего Шолохова. Примером может служить статья В. В. Эйдиновой, посвященная анализу рассказа «Пастух» в сопоставлении с рассказом А. Платонова «Песчаная учительница».

«При всем, казалось бы, сплошном, однотипном характере шолоховского мира, — пишет Эйдинова, — вздыбленного, взвихренного, при всем том, что его противоборствующие стороны выписаны в сходной пластической манере, пространство […] «Донских рассказов» […] в глубине своей оказывается явно разделенным на два «подпространства», на два полярных мира. Один из них, новый, революционный, отмечен пространственной незамкнутостью, способностью выйти за пределы жестокого сражения — в мир юности, мечты, в мир народа. […]

В противоположность новому старый мир, рушащийся и сопротивляющийся, подается замкнутым, неспособным к связям, размыканию границ. Его окраска не меняется — она не получает итогового осветления и смягчения жесткого рисунка» (Эйдинова В. В. Принципы стилевого анализа литературного произведения: (на материале произведений М. Шолохова и А. Платонова) //Принципы анализа литературного произведения. М., 1984. С. 125). «Как пространство, так и время шолоховского рассказа характеризуется повышенной подвижностью, создающей ощущение борьбы, совершающейся на наших глазах. Динамизм этот возникает благодаря интенсивному развертыванию всех типов движения и особому нагнетанию движения событийного (в центре сюжета — поступок, свершение, в ходе его— ряд крайних, решительных действий)» (там же, с. 126).

Председатель реввоенсовета республики

Впервые — Огонек, 1925, № 28.