Советский Пушкин

Подымаясь над бытом, поэзия Пушкина вовсе не теряет определенности. Ее определенность— результат поэтического’ и вместе с тем реалистического отношения к конкретным проявлениям человечности. Каждый человек — знатный или незнатный, одаренный большими или меньшими талантами — ценен как человек, а потому поэтичен. Поэтичность не является ‘привилегией избранных; люди равны между собой в своем человеческом достоинстве, человечность чувств каждого из них может вызвать к себе дружелюбное внимание поэтического вдохновения. Современная советская литература еще не сумела проникнуть в поэтическую суть «среднего» советского человека. Гринев и Маша Миронова — весьма рядовые люди, но какую прелесть чувств и человеческого достоинства нашел в них Пушкин. Во многих наших книгах люди более одаренные, чем Гринев и Миронова, изображены умеющими хорошо совершать производственные процессы или же, наоборот, тонущими в бытовых деталях; достоинство же их человеческой натуры, поэтичность их любви, дружбы и других чувств совершенно пропадают или выражены угнетающе топорно. Умение изымать человека из натуралистической быт описи, то есть умение показать человека в рост его подлинной человечности для советской литературы тем более обязательно, что социализм уменьшает власть быта над человеком. Социализм облегчает человеку жизнь, все больше и больше времени высвобождая для важного и прекрасного, для творческой деятельности, для науки, для искусства. Бытовая жизнь должна быть организована таким образом, чтобы она обслуживала творчески деятельную жизнь, а не наоборот. Социалистическое общество все больше и больше уделяет внимания разумной организации и облегчению быта. Первоначально в революции вопросы организации быта отступали на задний план: прежде всего необходимо было подавить сопротивление эксплуататоров, необходимо было создать производительные силы, обеспечивающие оборону и независимое от капитализма развитие; сегодня вопросы организации быта уже начали решаться и решаются во все расширяющемся масштабе. Во времена Пушкина возможность подняться над бытом была уделом немногих, — она требовала материальных предпосылок и подневольных услуг. При социализме эта возможность открывается перед всеми. Сегодня поэзия Пушкина помогает нам стать выше бытовых мелочей и дрязг, помогает нам подчинять быт творческой жизни и человеческому достоинству.

В собственническом мире изнурительная борьба за существование и преданность деньгам и вещам обедняют человека. Обеднение человека вследствие преданности собственническому хламу растет вместе с возрастом. Молодость проходит, тускнеет сила чувств, человек черствеет, мельчают его интересы и стремления. Возраст в соединении с бытом теснят драгоценное, поэтическое, широкое в человеке. Пушкину иногда казалось, что в окружающем его злом и несправедливом мире только ранняя смерть может спасти от заносящего ила сухости, черствости, светских интриг, имущественных и семейных дрязг:

Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина…

(«Евгений Онегин».)

Что стало бы с Ленским, если бы его не убил Онегин во цвете лет? Пушкин не оставляет в читателе сомнений, что с возрастом романтический поэт превратился бы, в условиях тогдашней действительности, в ‘пошлого филистера. Однако, сам Пушкин умел сохранять свежесть, полноту и не спутанность чувств. Он сумел донести достоинство человечности нерасплесканным до зрелого возраста. Поэтический гений не дал остыть его душе:

Ожесточиться, очерстветь
И, наконец, окаменеть
В мертвящем упоеньи света,
Среди бездушных гордецов,
Среди блистательных глупцов…

Гений предохранил Пушкина от грабящей эволюции возраста и быта. Гений дал оставленной им бессмертной поэзии волшебную силу облагораживать душу читателя, растить и укреплять его человеческое достоинство во всех возрастах, на всех ступенях жизни. Социалистический человек сполна воспользуется этой волшебной силой. Коммунизм удлинит жизнь каждого человека. Люди будут жить долго, будут жить чище и возвышенней, освобожденные от опошляющей накипи собственнических нравов, в каждом возрасте отдаваясь целиком полноте интересов жизни — творческой, деятельной и понимающей, сочувствующей другим.

Старый мир не уходит добровольно. Насильно выталкиваемый в могилу рабочим классом, он отбивается всеми силами. Он оставляет после себя уйму пережитков, сказывающихся еще и при социализме. Одной из самых упорных зараз старого мира является зараза сытой самоуспокоенности. Довольство, уют и более или менее грубый эпикуреизм, превращаясь в цель жизни, расслабляют, обескрыливают человека. Довольство без творческого труда, без общественных идеалов, без муз и разума является идеалом обывателя и мещанина, а не социалистического человека.