Советский квадрат: Сталин–Хрущев–Берия–Горбачев

Обвинение в государственной измене и в сговоре с иностранными разведками, которое планировалось предъявить Берии, базировалось на фактах, которые тот никогда не скрывал ни от Сталина, ни от Молотова. Дядя его жены был министром иностранных дел в меньшевистском правительстве Грузии в Париже, а племянник и того хуже – оказавшись в плену, сотрудничал с немцами.

Уже одного этого было достаточно, чтобы «наградить» Берию пятьдесят восьмой статьёй Уголовно-процессуального кодекса, применявшейся к членам семьи предателя Родины. Впрочем, то, что не успел сделать Сталин, доделал Хрущёв – пятьдесят восьмая статья была использована для наказания сына, невестки, жены, матери, тёщи и сестры Берии.

«Мингрельское дело» стартовало в 1951 году с кампании против взяточничества – на тот момент в Грузии немало руководящих постов занимали мингрелы. Вскоре Сталин вызвал министра государственной безопасности Грузии Рухадзе и приказал ему найти доказательства связей мингрелов с иностранными разведками и выискать свидетельства, подтверждающие их желание отделиться от СССР. Он потребовал разоблачить политические контакты «главного мингрела» с его парижским дядей.

По указанию Рухадзе были арестованы бывший министр госбезопасности Грузии Рапава, генеральный прокурор Шония и академик Шария, короткое время работавший заместителем начальника внешней разведки НКВД. Все они были близки к Берии. Их обвинили в том, что через агента НКВД Гигелия, вернувшегося в 1947 году из Парижа с женой-француженкой, они поддерживали связь с антисоветскими эмигрантскими организациями.

Раскручивая «мингрельское дело» и подготавливая общественность к появлению нового народа-изгоя, Сталин продиктовал решение, опубликованное в советской печати: «мингрелы связаны с турками, среди них есть лица, которые ориентируются на Турцию».

Намёк понят. Обвинение в связях с Турцией, союзником Гитлера, в 1944 году было предъявлено туркам-месхетинцам, которых в двадцать четыре часа погрузили в теплушки и вывезли в Сибирь и в Среднюю Азию. Через семь лет такая же судьба ожидала мингрелов.

Сталин предложил Политбюро направить в Тбилиси партийную комиссию по расследованию «мингрельских уклонистов» и поручить руководство следствием мингрелу Берии. Он надеялся, что Берия станет выгораживать своих друзей и знакомых, что станет доказательством его вины.

Будучи изощрённым садистом, Сталин любил подсматривать за моральными муками своих жертв. Он мог прийти к ним домой за несколько дней до ареста, позвонить по телефону, подбодрить, утешить, дезориентировать и деморализовать. Так, например, было с Бухариным. Немалое наслаждение испытывал он, наблюдая за товарищами по Политбюро, которые, не раздумывая, жертвовали жёнами, детьми, предавали братьев, отказывались от друзей. Он испытывал их, проверяя на благонадёжность. Настала очередь доказать свою преданность Берии. Сталин хорошо усвоил принцип: расправу должна совершить рука соплеменника.

Приехав в Тбилиси, Берия уволил своего ближайшего соратника, первого секретаря ЦК компартии Грузии Чарквиани. По приказу Сталина его сменил Мгеладзе, давний враг Берии. Опасаясь обвинений в «мингрельском национализме», Берия вынужден был закрыть мингрельские газеты. Начались аресты. Об их масштабах можно судить из воспоминаний Хрущёва. Стопроцентно доверять им нельзя, но, зная, как добросовестно абсолютно все члены Политбюро выполняли указания Сталина, не жалея даже ближайших друзей, на этот раз приходится с ним согласиться.

«Тогда много было произведено арестов, но Берия ловко вывернулся: влез в это дело как „нож Сталина" и сам начал расправу с мингрелами. Бедные люди. Тащили их тогда на плаху, как баранов»[187].

Осенью 1951 года Сталин находился на лечении в Сочи. Он поручил Берии выступить на торжественном заседании партийного и государственного актива, посвященном празднованию 34-й годовщины Октябрьской революции. Для тех, кто не знал Сталина, это был знак: Берия нынче в фаворе. Игнатьев, новый министр госбезопасности, владел иной информацией.

В эти же дни по секретному распоряжению Сталина первый заместитель министра госбезопасности СССР Огольцов направил в Тбилиси новую группу следователей, которые должны были выбить из арестованных признания, порочащие Берию и его жену. По согласованию со Сталиным был утверждён план оперативной разработки родственников и ближайшего окружения Берии.

В квартире матери Берии, проживающей в Грузии, установили подслушивающие устройства. Сталин знал, что сын Берии – специалист по радиоразведке. Он участвовал в этом качестве в Тегеранской и Ялтинской конференциях и контролировал свои разговоры. Но мать Берии, находясь вдали от сына, может не сдержаться и выразить сочувствие арестованным. Дополнительный конфликт, разработанный опытным режиссёром: Берия – мингрел, а мингрелы не ладят с гурийцами, которым доверял Сталин. Само собой разумеется, в частных беседах она станет обвинять Сталина в страданиях мингрелов…