Советские инженеры

Слово и влияние Николая Васильевича Никитина становилось все более весомым, он уже работал в двух местах, добавив к дополнительным своим нагрузкам по консультированию и экспертизам проектов полнокровную, без скидок на занятость, работу в проектной организации по застройке промышленных зон Кузбасса.

Вскоре суждено было произойти знаменательному событию, перевернувшему все прежние представления Никитина о том, какое будущее уготовано строительной отрасли под воздействием научно-технических прямо-таки революционных идей.

Сейчас трудно себе представить, как сложилась бы судьба Николая Васильевича Никитина, если бы не встретился он с одним из самых удивительных людей своего времени, Юрием Васильевичем Кондратюком.

Юрий Васильевич Кондратюк приглядывался к смелым шагам Никитина в возведении Новосибирского вокзала, отмечая точность математического расчета и инженерную дерзость молодого архитектора. Из воспоминаний Н. В. Никитина о Кондратюке: «…в проектной мастерской Кузбасстроя… мне как-то в 1932 году сказали, что со мной хочет посоветоваться их сотрудник, и познакомили с Юрием Васильевичем Кондратюком. Это был высокий черноволосый человек, лет на 10 старше меня, с черной небольшой бородкой и с большими черными же глазами. Он проектировал фундамент угледробилки. Угледробилка — небольшое в плане, но довольно высокое кирпичное здание. Юрий Васильевич показал мне свои расчеты. Меня поразил совершенно необычный подход к задаче. Обычно, проектируя фундамент, мы собираем нагрузку на характерный погонный метр. Юрий Васильевич поступил совершенно иначе. Он определил вес всего здания в целом, добавил к нему вес оборудования и па эту суммарную нагрузку подобрал подошву фундамента. Такой подход значительно умнее, чем традиционный».

С первой же встречи между ними установилось взаимное притяжение. «Мы продолжали встречаться в Кузбасстрое, и вскоре Юрий Васильевич предложил мне сделать для него небольшую работу. Я пригласил его к себе домой. Сделать нужно было проект необычного сооружения. Это был шахтный копер в скользящей опалубке. Юрий Васильевич не разумел в расчетах железобетонных конструкций, а это как раз было моей специальностью… В скользящей опалубке делают обычно элеваторы, и Юрий Васильевич был знаком с этой техникой… Конструкция понравилась мне опять же за свежесть и новизну».

Отношения между ними крепли день ото дня: шел взаимный открытый обмен знаниями, практическим опытом и творческими идеями. Вскоре большое, всепоглощающее дело объединило их на долгие годы.

У истоков их совместного творчества стоял Георгий Константинович Орджоникидзе.

Случилось это так.

Весной 1932 года нарком тяжелой промышленности и энергетики прибыл по настоянию врачей для лечения в Крым. Вечерами вся Ялта погружалась во тьму. Не хватало энергии даже для работы кинопередвижек. При встрече с местными руководителями Серго Орджоникидзе велел им подумать над улучшением энергоснабжения Южного берега Крыма. Совещание проходило на воздухе. Слушая жалобы об отсутствии в Крыму энергоресурсов, Орджоникидзе задумчиво смотрел на вершину Ай-Петри, где вечно гуляет ветер.

Тогда и возникла мысль использовать даровую силу ветра для освещения всеми любимой здравницы.

Вернувшись в Москву, нарком предписал объявить конкурс на проект мощной ветроэлектростанции, способной озарить весь курортный берег и стать украшением крымского пейзажа.

С объявлением об этом конкурсе и явился Кондратюк к Никитину. К тому времени они, казалось, уже не могли обходиться друг без друга. Кондратюк стал с увлечением заниматься железобетонными конструкциями и одно время даже хотел целиком посвятить себя развитию этой строительной отрасли. Неизвестно, как скоро догнал бы он Никитина на этом пути, если бы не проект ветроэлектростанции, который целиком завладел его мыслями. В Никитине же именно Кондратюк разбудил интерес к высотным сооружениям башенного типа.

Архитектурный образ Крымской ВЭС, созданный Никитиным, был лаконичен и современен. Станция напоминала двухмоторный самолет, повернутый из горизонтали в вертикаль, назначение которого было не летать, а парить над Крымом и освещать его лазурный берег.

Никитину впервые удалось точно определить и рассчитать узлы жесткости башни и усилить критические ее точки. Именно такой расчет позволял придать башне вместе с надежностью пластику и способность к ответным колебаниям. Так же впервые была детально разработана идея применения скользящей опалубки на строительстве высотного сооружения.

По условиям конкурса проект следовало отправить под девизом, и они выбрали себе одно имя на двоих — Икар. Ценная бандероль ушла в Москву. Никитин сразу забыл о ней, а Кондратюк уехал в срочную командировку строить свой очередной элеватор в городе Камень-на-Оби. Не было напряженных ожиданий, не было и горячих надежд. Но осталось доброе чувство единения двух раскрепощенных, озаренных творчеством умов.