Советская цивилизация т.1

– За полвека до Октября русская культура создала уникальную гамму крупных социально-философских учений, в которых были продуманы (мысленно “испытаны”) целые цивилизационные проекты: народничество, анархизм, русский либерализм, монархический традиционализм, социал-демократизм и русский коммунизм, православный социализм (для сравнения стоит сказать, что в западной общественной мысли в то время конкурировали лишь два крупных социально-философских учения – либерализм и марксизм, – родственные по своим мировоззренческим корням). При всей несхожести этих течений, все они участвовали в создании образов идеального, желаемого и возможного государства России. Русская культура провела огромный и длительный “мысленный эксперимент”. Литература донесла вопросы и ответы этого эксперимента до широких народных масс в художественных образах – лучше, чем это могла бы сделать научная философия. Лев Толстой, например, был не только “зеркалом русской революции”, но и ее учителем.

– Наука, выросшая на русской культурной почве, была свободна от ряда важных идеологических догм Запада (прежде всего, механицизма научной картины мира и человека, социал-дарвинизма в видении общества). Наука России, восприимчивая к возникающей новой картине мира, дала основания для идеологии новых (постиндустриальных, нерыночных) отношений в обществе и отношений между обществом и природой. Труд ученого-народника С.А.Подолинского, ученого-кадета В.И.Вернадского, экономиста-аграрника А.В.Чаянова и создателя первой теории систем (тектологии) большевика А.А.Богданова неявно, но мощно повлияли на становление Советского государства.

– Строительство Советского государства возглавила партия большевиков – особое и не повторившееся в западной политической истории явление. Она имела новую и необычную социально-философскую основу: восприняв из марксизма исторический материализм и одновременно освоив диалектику, большевики в то же время были “воспитаны” кризисом науки начала века. Марксизм, в общем, исходил из принципов “философии бытия” (исторический процесс как состояния равновесия), а Ленин ввел в партийную мысль принципы “философии становления” (исторические изменения как неравновесные состояния). Это придало партии высокую способность к “обучению у реальности” и отказу от догм. На полвека опередив западную философскую мысль, Ленин ввел в политическое мышление представление общественного процесса как перехода “порядок-хаос-порядок” и как большой системы. Поэтому в период революционных преобразований и присущей им высокой неопределенности ключевые решения руководства партии большевиков были “прозорливыми” (делался хороший или лучший выбор альтернатив). Это привело к тяжелому перенапряжению сил у тех, кто включился в работу, и к снижению уровня проработанности множества важных решений – при том, что удивляет прозорливость выбора траектории.

При этом надо отметить одну принципиальную трудность, с которой столкнулась новая власть и на которую в нашей официальной истории как-то не обращали внимания. Разочарование, которое испытала либеральная интеллигенция после поражения революции 1905-1907 гг., тяжести мировой войны и хаос революции после Февраля привели к тому, что очень немногочисленная интеллигенция в большой своей части сникла и «дезертировала» от работы по организации государственного и хозяйственного строительства. М.М.Пришвин записал 25 октября 1919 г. «Господствующее миросозерцание широких масс рабочих, учителей и т.д. – материалистическое, марксистское. А мы – кто против этого – высшая интеллигенция, напитались мистицизмом, прагматизмом, анархизмом, религиозным исканием, тут Бергсон, Ницше, Джемс, Меттерлинк, оккультисты, хлысты, декаденты, романтики. Марксизм, а как это назвать одним словом и что это?.." 42.

Обильная и резкая критика советского строительства до ХХ съезда, предъявленная после 1985 г., касается исключительно эксцессов и дефектов. Трудно найти свободную от идеологических штампов работу, в которой бы утверждалась принципиальная ошибочность главных политических решений. Даже в отношении коллективизации, повлекшей за собой тяжелую социальную катастрофу (голод крестьян), никто не заявил, что принципиальное решение о коллективизации было неверным, и альтернатива создания в 30-е годы крупных кулацких ферм была предпочтительнее.

Крах СССР в конце 80-х годов произошел во многом потому, что по ряду причин все указанные выше факторы сильно ослабли или перестали действовать – строй становился все менее советским.

Первые органы власти.