Советская Британия

— Не имеет права заходить в порты государств, не соблюдающих международное морское право! — продекламировал контр-адмирал.

Завершив «лекцию», Виктор Котлов ушел в свою каюту. Пора было отдохнуть, постараться заранее выспаться. Нечего людей смущать словоизлияниями на отвлеченные темы. Это у контр-адмирала на подлодке работы практически нет — ни забот, ни хлопот. А парням приходится трудиться в поте лица. Причем в буквальном смысле слова.

Это все «Нормандия» виновата. Романтика морских походов. Училище. Первое знакомство с морем. Вспомнилось, захотелось выговориться, напомнить ребятам, что есть не только Военно-морской флот, и по большому счету мы, военные моряки, защищаем моряков гражданских. Ну и топим их, если жизнь заставляет.

В тесной конуре, по недоразумению названной каютой, на нижней койке посвистывал Дитрих. Настоящий подводник, прошедший суровую школу жизни на «Айнбауме», на большой подлодке чувствовал себя, как в салоне океанского лайнера. Флот научил офицера ценить редкие минуты отдыха, реагировать на бытовые неудобства специфическим черным юморком и всегда быть готовым к авралу.

Вот и сейчас Дитрих Борхерт спит в брюках и рубашке, натянув шерстяное одеяло до подбородка. Носки он благоразумно запихнул под нижнюю койку. Запомнил урок, полученный в первую ночь на Б-27. Вынужденный делить каюту на троих с немцем и командиром подлодки, контр-адмирал, к своему изумлению, обнаружил брошенный на столик носок. Пришлось бесцеремонно растолкать фрегатен-капитана и на сносном немецком объяснить человеку, что ежели еще раз такое повторится, то сей предмет одежды будет аккуратно свернут трубочкой и впихнут в глотку неряхи. Помогло, с тех пор Борхерт вещами не раскидывался и койку во внеурочное время не занимал.

Виктор Николаевич повесил китель на крючок, расстегнул верхние пуговицы рубашки, хотел было стянуть вязаную жилетку, но махнул рукой и запрыгнул на койку так. Въевшаяся в кровь и плоть привычка спать на корабле в одежде. От этого никуда не уйти. В случае тревоги лишние секунды, потраченные на поиск штанов и одевание, могут стоить жизни.

Несмотря на усталость, сон не шел. Духота, спертый воздух мешали расслабиться. В голове роились и никак не могли успокоиться, прийти в систему суетные мысли. Неожиданно вспомнилась, казалось бы, давно выветрившаяся из памяти обида на того капитан-лейтенанта, разглагольствовавшего под сорокаградусным балластом о флотской кастовости и врожденном морском характере.

Как там того дурака звали? Кажется, Шубин. Забавно, но после той дурной дружеской посиделки Котлов пару раз встречался с Шубиным в интендантстве и штабе флота. Ничего личного, только служба. А потом, после войны, Виктор Котлов случайно узнал, что капитан-лейтенант Шубин погиб на «Марате». Погиб, как мужчина, срезало осколком при тушении пожара. Он пробивался через груды искореженного металла к снарядным погребам. Корабль спас, а себя не успел.

Вот и финал дурацкого спора. Совсем не дурацкий итог. Прирожденный моряк доказал собственную правоту своей смертью на посту. А Виктор Котлов? Вроде бы тоже стал моряком. Начальство ценит, подчиненные уважают. Звезды на погонах большие и заслуженные. А вот чувствовать себя на подводной лодке как дома невозможно, что бы ни писали на этот счет газетчики. Море — оно такое, его не только любить, его уважать надо. Море не допускает панибратского обращения, это тебе не приятель, не сосед по квартире.

В океане, на мостике подлодки ощущаешь себя, как в величественном вселенском храме. Восхищение, преклонение перед безграничностью, невообразимой мощью стихии, нестерпимое желание кричать от восторга при виде грозного буйства штормовой вакханалии, неописуемое наслаждение от единения с океаном, когда ты один на один с древней божественной силой моря.

Мысли в голове Виктора Котлова жили своей собственной независимой от хозяина жизнью. Неведомая прихоть памяти выбросила на поверхность воспоминания о бабе Але. Бабушка говорила, что, дескать, если Витя Котлов не погибнет из-за круглолицего рыжего типа, то станет большим человеком.

Интересно, время идет, уже за сорок перевалило. Войну пережил, прошел через огонь и воду. Выжил. Всегда возвращался в порт. Не один раз сталкивался со старухой в белом, и всегда ему везло, взгляд смерти скользил мимо, только один раз краем глаза мимолетом скользнул по кораблю Котлова.

Когда-то Котлов думал, что это злодейка судьба подкинула ему испытание в виде нудилы Махнова. Упертый, как танк, звезд с неба не хватает, лицо круглое, нос картошкой, волосы мало того что темно-рыжие, так еще вьющиеся — один к одному тот роковой червонный валет из предсказаний бабы Али. Однако нудила Эммануил оказался неплохим человеком, вырос из помполита в боевые офицеры подплава. Не зря контр-адмирал Котлов рекомендовал Махнова командиром большой подлодки. И в штабе подводных сил возражений не было, что даже не странно, учитывая послужной список рыжего нудилы.