Совет юстиции

Нарушил повисшее после этих слов молчание Бартоломью, который не обратил внимания на загадочные трагические нотки в голосе опечаленной девушки.

— Посмотрите вокруг! — бодро и беззаботно воскликнул он и весело рассмеялся. — Если вас окружают такие мужчины, право, стоит ли обращать внимание на подобные театральные выходки этих «Благочестивых»? — Но тут он вспомнил два зерна и тоже сник.

Столь полным и непостижимым было охватившее их при упоминании имени врага ощущение надвигающейся беды, и до того тронул их сердца вид готовой разрыдаться женщины из Граца, что все, кто был в гостиной, вдруг услышали звук, который не замечали до сих пор, — тиканье часов.

Повинуясь выработавшейся с годами привычке, Бартоломью сунул в карман руку, достал часы и, чтобы сверить время, обвел взглядом комнату. Это было одним из тех обычных, повседневных движений, которые кажутся столь неуместными, когда в воздухе висит давящее ощущение трагедии, но оно развязало языки собравшимся, и все загомонили.

Старкье взял в свои медвежьи руки дрожащие ладони девушки.

— Мария, Мария, — взволнованно зашептал он, — не берите в голову, все это глупости. Подумайте сами, женщина из Граца, которая бросила вызов России! Которая не склонила головы перед Миртовским… В чем дело?

Последние слова были произнесены грубо и громко и адресовались Бартоломью. Ибо уже во второй раз за этот вечер он смертельно побледнел и стоял, озираясь по сторонам расширившимися глазами, не в силах произнести ни слова.

— Боже правый, да что с вами? — воскликнул Старкье и взял его за локоть. — Что случилось?.. Говорите! Вы пугаете ее!

— Часы! — сдавленным голосом пробормотал Бартоломью. — Где… где часы? — Его глаза беспомощно метались из стороны в сторону, не находя циферблата со стрелками. — Прислушайтесь, — прошептал он, и все затаили дыхание. Тиканье было слышно совершенно отчетливо: тик-так, тик-так.

— Под столом, — пробормотал Франсуа.

Старкье приподнял край скатерти. На полу в тени стояла черная коробка, из которой и доносился зловещий звук.

— Спасайтесь! — опомнившись, заорал он отчаянным голосом и бросился к двери. Но оказалось, что она заперта снаружи.

Снова и снова Старкье бил могучим плечом в дверь, но он не мог пустить в ход весь свой немалый вес, потому что был окружен охваченными паническим страхом людьми, которые кричали, выли и тоже пытались добраться до двери.

Тогда он сильными руками раздвинул их, отступил на шаг и бросился на дверь с разбега. Дверь с грохотом отлетела в сторону.

Из всех запертых в столовой лишь женщина из Граца сохранила спокойствие. Она стояла у стола, почти касаясь ногой адской машинки, и ей казалось, что она всем телом своим ощущает каждое зловещее движение смертоносного механизма. Но тут Старкье схватил ее своими огромными ручищами и бросился вместе с ней в узкий коридор. Он не отпускал ее до тех пор, пока они не оказались в безопасности на улице.

Прохожие, которым в это время случилось оказаться на этом месте, увидев беспорядочно высыпавшую из дома компанию и почувствовав что-то неладное, тут же окружили их.

— Что, что там было? — зашептал Франсуа, но Старкье лишь зарычал и отодвинул его в сторону.

Он окликнул проезжавшее мимо такси, усадил в него девушку, прокричал адрес и тоже сел рядом с ней.

Когда автомобиль стремительно унесся, оставшиеся на улице члены Внутреннего комитета растерянно переглянулись. Дверь в дом они оставили широко раскрытой, в прихожей было видно мерцающий газовый рожок.

— Нужно уходить! — вскричал Бартоломью.

— Но там же бумаги… Документы! — воскликнул Франсуа, всплеснув руками.

Бартоломью стал лихорадочно соображать.

Действительно, нельзя было допустить, чтобы документы, которые находились в этом доме, попали в чужие руки. Насколько ему было известно, в них эти сумасшедшие не раз упоминали и его имя. Он не был трусом, но ему понадобилось собрать все свое мужество, чтобы решиться вернуться обратно в комнату, где тикала загадочная машинка в черной коробке.

— Где они? — быстро спросил он.

— На столе, — совсем тихо, чуть ли не шепотом ответил Франсуа. — Mon Dieu![5] Вот беда!

Но англичанин уже не слушал его. Он перемахнул через три ступеньки крыльца и оказался в прихожей. Двумя прыжками он подскочил к распахнутой двери гостиной. Еще шаг — и вот он уже у стола и снова слышит устрашающее тиканье. Бартоломью бросил один быстрый взгляд на стол, потом на пол и в считанные секунды снова выбежал на улицу.

Там его ждал Франсуа. Остальные члены Внутреннего комитета исчезли.

— Бумаги? Где бумаги?! — взволнованно воскликнул француз.

— Пропали, — мрачно процедил Бартоломью.

Менее чем в ста ярдах от них в это же самое время проходило другое собрание.

— Манфред, — неожиданно произнес Пуаккар (до этого разговор ненадолго прерывался), — а не стоит ли пригласить нашего друга?

Манфред улыбнулся.

— Вы имеете в виду милейшего мистера Джессена?

Пуаккар кивнул.

— Пожалуй, стоит, — спокойно ответил Манфред. — Если честно, я сомневаюсь, что дешевый будильник в коробке из-под печенья убедит членов Внутреннего комитета… А вот и Леон.