Совершенство

– Кто знает? Может, они присматривают за нами, – говорит она, пожимая плечами. – Или ждут нас, чтобы встретить, когда мы умрем. – Она разом смахивает нарезанные ягоды в миксер.

– А может, они просто тут застряли. Может, у них остались незавершенные дела.

– Незавершенные дела вроде мести? – спрашивает Колин.

– Ну, да, если они плохие. И это довольно просто понять. Мне всегда казалось насчет той стороны: там все либо хорошие, либо плохие. В жизни все серое. Уж смерть-то должна вносить ясность – черное или белое.

Она достает тесто и начинает лепить плюшки, и Колин смотрит, как она это делает – в сотый, наверное, раз. Но сейчас каждое ее движение кажется словно более весомым – словно он и не замечал никогда, насколько опыт придает им смысла.

– Спасибо, Дот.

– За что? За высокопарную болтовню насчет мертвых?

– Ну, когда ты не рассуждаешь часами о симпатичном бариста из той кофейни или о благотворном влиянии ананасов на твою сексуальную жизнь, с тобой правда можно дело иметь.

– Стараюсь, как могу. – Она кивает на шкафчик над столом. – Достань-ка мне бумагу для выпечки.

Даже от привычного дела – помогать Дот с выпечкой – Колину не становится лучше. Напротив, ему становится только хуже. За последние десять лет можно по пальцам пересчитать те случаи, когда он настолько раскисал. Но Дот не сказала, в общем-то, ничего нового; всю свою жизнь он слышал одно и то же: общие фразы насчет посмертного существования и что «ходоки», может, и существуют, и что его мать, возможно, не сошла с ума. Подобного рода утешения недорого стоят, потому что, в общем и целом, какая разница, была ли она сумасшедшей. Ее больше нет.

Ее нет, и отца тоже, а его сестры Каролины нет еще дольше. А теперь, похоже, и для Колина время настало. В первый раз с тех пор, родители умерли, Колину настолько очевидно его полное одиночество в этом мире. Как бы ни любили его Дот, Джо и Джей, с этим они ему помочь не могут.

Дот находит его снаружи у задней двери. Он сидит на ступеньках и здоровой рукой чертит что-то палкой на стылой, покрытой изморозью земле. Она приоткрывает дверь, и поток теплого воздуха шевелит ему волосы на затылке.

– Что ты здесь делаешь?

– Думаю. – Он вытирает лицо, и она это замечает; выходит и садится рядом.

– Ты чем-то расстроен, ребенок?

– Все в порядке.

– Не надо мне врать. У тебя ж обычно улыбка с лица не сходит. Легко заметить, когда что-то не так.

Колин поворачивается, чтобы взглянуть на нее, и выражение ее лица смягчается, когда она видит его обведенные красным глаза.

– Все, Дот, со мной покончено. Я серьезно не знаю, сошел я уже с ума или нет.

Ему просто невыносимо видеть, как она меняется в лице, какой виноватый у нее делается вид, будто это она в ответе за его несчастную жизнь.

– Не сошел.

– Ты даже не знаешь, почему мне так кажется.

– Могу попробовать догадаться, – отвечает она тихо. – Хочешь об этом поговорить?

– Да, в общем, нет, – слабо улыбается он ей. – Но спасибо.

– Я на своем веку немало повидала безумия. И, прости Господи, уж у тебя-то больше причин, чем у всех нас, искать дыры в собственном рассудке. А тебе поможет, если я скажу, что знаю точно: ты совершенно нормален?

Колин невесело смеется.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю, – говорит она с абсолютной уверенностью.

– Может, это мне только кажется, что ты так говоришь. Да все в порядке, Дот. Со мной все в порядке.

Она молча глядит на него, а потом очень сильно щиплет за руку. Он вскрикивает, потирая больное место. У Дот исключительно мерзкий щипок.

– Какого черта, Дот?!

– Видишь? – посмеивается она. – Это тебе не показалось. А уж если вспомнить, что ты перенес – а любого другого это отправило бы в могилу, – но при этом живешь так, будто завтра не существует, то да, иногда у меня есть причины считать тебя абсолютным психом. Но если ты сумасшедший, то я – молодая и уродливая, а мы оба знаем, что это не так.

Колин урывает минутку перед началом занятий проверить, как там Джо. Он испытывает облегчение, увидев, что его крестный уже сидит, уминая огромную порцию тостов по-французски с беконом.

– Доставка Дот? – интересуется он.

Джо кивает и тычет вилкой в сторону стула рядом с кроватью.

– У тебя есть время посидеть?

– Пара минут.

Колин садится, и теплое молчание заполняет пространство между ними. Это так привычно – их тихие посиделки почти без слов. Пока Джо ест, Колин смотрит в окно на ребят, спешащих на уроки.

– Хорошо спал? – спрашивает Джо, прожевав очередной кусок.

– Это мне у тебя надо бы спрашивать.

– Спал как мертвый, – говорит Джо. – Мэгги меня до ушей накачала обезболивающим.

– Да уж, что ты там нес… – кивая, говорит Колин.

– Кто та девчонка?

Когда до Колина доходит смысл вопроса, сердце у него замирает, а потом пускается в галоп.

– Какая девчонка?

– Та, которая подошла ко мне на крыльце. Ну с темными волосами. Хотела помочь, но сказала, что не может.

– Она так сказала?

Потягивая кофе, Джо смотрит на Колина.

– Я, наверное, с ума схожу, парень, но мне надо знать: она прекрасная или ужасная?

– Что? – Колин придвигается ближе.

Быстро взглянув на дверь, чтобы убедиться, что они одни, Джо шепчет: