Совершенный выстрел

Внезапно я почувствовал невероятную усталость, как будто, поднявшись на выступ, я растерял всю энергию. Глянул на часы — семь. Мы сражались вот уже три часа, а мне показалось — не больше двадцати минут. Через два часа стемнеет. Ребята постепенно переходили дорогу и входили в деревню, от дома к дому, слышались разрывы гранат и автоматные очереди. Я следил, чтобы никто не улизнул; как только кто-нибудь пытался пройти через крайний дом или показывался на крыше, он попадал ко мне в руки. Постепенно наши дошли до противоположной стороны, и я спустился со скалы. Окончательно стемнело, и мы заняли деревню. Усталость прошла, меня переполняла победная энергия. Мы собрались вместе, чтобы укрепиться. Как по волшебству, снова появился лейтенант: его ранили в щиколотку, он не мог идти, его несли двое. Он нас поздравил, попробовал по рации предупредить штаб, что район зачищен, но связь в горах не проходила. Он послал двоих в первом подвернувшемся джипе за дальнейшими распоряжениями на дно долины; если обстановка не изменилась, то ночью по разбитой дороге придется ехать минимум часа два, чтобы добраться до ближайшего поста. Как бы то ни было, тех из нас, кто был способен ходить, оставалось не больше двадцати, и самое большее, на что мы годились, — это ждать на месте, когда нас сменят. Я и еще пять парней вызвались прочесать деревню дом за домом в поисках оружия и боеприпасов. Вдобавок надо было вытащить валяющиеся повсюду трупы и сложить их вместе, чтобы не гнили где попало. Мы нашли в разных местах кучу оружия всяких калибров, боеприпасы и даже небольшую гаубицу. Прикончили пяток раненых и вынесли около двадцати трупов, в том числе женщин и детей. Если прибавить к ним тех, кто сидел на выступе, всего нас сдерживали пятнадцать человек в течение пяти часов. Мы потеряли пятерых, еще столько же тяжелораненых надо было эвакуировать до ночи, иначе они не выжили бы. Мы обшарили всю деревню, но не нашли ни диспансера, ни подобия медпункта, а у нас были только остатки перевязочного материала. Одна надежда, что нас быстро сменят. Мы приготовились отразить наступление, если они попробуют подобраться с другой стороны через горы; маловероятно, но эхо непрекращающегося обстрела свидетельствовало о том, что наверху они еще сопротивляются. Мы поставили гаубицу на огневую позицию, передвинули пулемет и мешки с песком, из подручных средств соорудили амбразуры для наблюдателей с гор. Со всем этим провозились до полуночи. Потом сменили часовых, и я наконец-то смог прикорнуть на несколько часов на удобной кровати в одном из домов, переделанных в казарму, уснул как убитый, даже не успев перекусить.

После моего караула, на рассвете мы наконец получили распоряжения. Надо было оставаться на месте и таким образом перегораживать дорогу тем, кто пытался убежать в горы; их база наверху вот-вот должна была рухнуть. Еще нам удалось эвакуировать раненых, не умерших ночью, и к нам пришли десять человек — остатки другой группы подкрепления. Мы укрепили заграждения на случай, если они попробуют отступить с боями к нашему сектору. Трупы мы зарыли в глубокой канаве. Командира эвакуировали из-за сломанной щиколотки, и нам пообещали прислать днем нового офицера. А пока командование отрядами поручили некоторым товарищам, в том числе и мне. Под мое начало дали десять человек, мы охраняли подступ со стороны гор. Я не знал, как к этому отнестись, но в глубине души гордился, что выбрали меня. Всегда приятно, если тебя ценят. Но когда я принимал командование прямо на месте, когда отряды переформировывали, перемешивая выживших после вчерашнего с десятком вновь прибывших, среди тех, кто вышел из строя, чтобы двинуться со мной к горам, оказался Зак. Он мне улыбался. Слегка похудевший, в рваной и грязной форме, он с улыбкой смотрел мне в глаза. После эпизода со стоянкой я ни разу его не видел — думаю, мне приятно было снова его встретить. Он подошел ко мне и протянул руку, улыбка не сходила с его лица.

— Ну, что? Вот ты и начальничек! С удовольствием повоюю под твоим командованием.

Больше он ничего не добавил, просто пошел с остальными вверх по деревне как ни в чем не бывало.