Совершенные

– Между прочим, у милой Амалии – золотой браслет, —подмигнул старик. – Кое-кто из ее завистников даже писал Святой Инквизиции кляузы с требованием причислить голос Амалии к оружию, ведь она способна оглушать подобно мифической банши! И даже – ранить… Ах, какой был скандал! К счастью, все обошлось. Тридцать лет прошло, а все как вчера…

– Но милорд…

– Я буду рад обсудить с вами мои работы завтра, милая Кассандра. За обедом. Моя кухарка готовит великолепного ягнёнка с бататом и баклажанами. Навестите меня? Я пришлю за вами своего поверенного. Ваша мама – выдающаяся личность, и я буду рад пообщаться с ее наследницей… Но сейчас нам пора в зал, не будем задерживать представление.

Понимая, что больше ничего не узнаю, я выдавила неловкую улыбку.

– Конечно, милорд Хакал. Я буду счастлива навестить вас!

Профессора перехватила дородная дама в алом платье и повела его к императорским ложам. А мою талию обвила рука Дамира.

– Не знал, что ты интересуешься наукой, – протянул он.

Я хотела огрызнуться: ты многого обо мне не знаешь, но все-таки сдержалась и промолчала.

– Ладно, где там эта сладкоголосая банши? – проворчала я. – Неужели придется три часа слушать ее завывания?

– Не будь столь невыносимой, – улыбнулся Дамир, сжимая мою талию. – Нам сюда. Конечно, не императорская ложа, как у Совершенных, но тоже вполне удобная.

За бархатными занавесями и светлыми дверьми располагались наши места – удобный диванчик на две персоны. Внизу лежал зрительный зал, изогнутый как подкова и уже полностью заполненный зрителями. Сцена из оникса медленно светлела под разгорающимся лучом, а шумная толпа, сверкающая и сияющая, затихала. Я бросила еще один расстроенный взгляд в сторону профессора. С моего места было хорошо видно и его, и мужеподобную женщину в алом, которая сейчас что-то шептала Альберту на ухо. Слева в соседней ложе восседал Юций Наратуйя, за его спиной стояли сразу три юные девы, едва прикрытые крошечными кусочками ткани, и мальчик с подносом, полным нарезанных фруктов.

Я снова перевела взгляд на профессора. Уже завтра я смогу с ним побеседовать! И на этот раз никто не помешает мне выведать все тайны ученого! Полгода я искала способ увидеться с Хакалом, но найти Совершенного оказалось не так-то просто. И вот наконец повезло! Пожалуй, за это даже стоит сказать Дамиру спасибо.

Взгляд скользнул вправо от профессора, и я удивленно нахмурилась. Там, прячась в тенях бархатных занавесей, сидел старик. Среди миротворцев и уж тем более – Совершенных – не найти человека, столь откровенно отмеченного печатью времени. Старость Хакала выглядит респектабельной и по-своему красивой. Но мужчина, в одиночестве сидящий в императорской ложе, выглядел настоящей развалиной. Я видела лысый череп, туго обтянутый желтоватой пергаментной кожей, худой горбатый нос, руки, сложенные на набалдашнике трости и усыпанные коричневыми пятнами. Прикрытые морщинистыми веками глаза. Похоже, старик просто дремал, забыв, где находится.

Среди толпы безупречно красивых людей, одетых в шелк и парчу, сияющих свежестью юности и драгоценностями, дряхлость этого мужчины казалась почти… аморальной. Отталкивающе неправильной. Но кто он? Неужели в императорской ложе сидит обычный человек, неспособный улучшить собственную внешность? Тогда как он попал туда?

– Кто это? – повернулась я к Дамиру.

Тот мазнул взглядом по императорской ложе и отвернулся.

– Я… не знаю.

– Ты так и не сказал, зачем мы здесь? И какое задание должны выполнить?

– Представление начинается, Кэсс.

Поняв, что Дамир ничего не скажет, я перевела взгляд на сцену. Декорации изображали маленькую рыбацкую деревушку, на фоновой картине шумело море. Такое реальное, что я чувствовала бриз, ласкающий щеки, и соленые капли. Конечно, самую прославленную сцену Империи украшали художники с нейро-панелью на руках. Эти работы создавали удивительный эффект присутствия.

– И о чем эта опера?

Дамир тихо рассмеялся.

– Ты очаровательно необразованна, Кэсс. «Гликерию» изучают еще в школе, но ты, вероятно, предпочитала заткнуть уши наушниками с какой-нибудь непозволительной историей.

Моргнув, я повернулась к Дамиру, и тот улыбнулся.

– Конечно, я знал о твоих милых шалостях. Я всегда очень внимательно смотрел на тебя, Кэсс. Признаться, тогда меня поразила твоя дерзость. Ты была единственной ученицей, способной на подобное своеволие. И часами гадал, что именно звучит в твоих ушах. А потом не выдержал и стащил твои наушники вместе с проигрывателем.

– Так вот куда они пропали! – возмутилась я.

– Прости, – развел он руками. – Не удержался. И был очень удивлен тому, что услышал. Удивлен и…обескуражен.

– И что, – задрала я нос, не испытывая ни капли смущения. – Я всегда была очень любознательной!

– И любила делать то, что тебе запрещают. Кстати, об удивительном. – Дамир вдруг взял мою ладонь, мягко провел пальцем по коже – там, где она соприкасалась с золотым браслетом.

За прошедшие пять лет я так свыклась со своей панелью, что совершенно перестала ее замечать. Словно она всегда была частью моей руки.