Совершенные

Поднявшись, я сбросила у порога туфли на высоких каблуках и опостылевшее платье, с наслаждением потянулась и босиком пошла по пушистому белоснежному ковру. Мои апартаменты в Аннонквирхе состояли из небольшой гостиной с камином, уютной спальни и белоснежной ванной комнаты. А еще у меня имелась узкая терраса, выходить на которую было строжайше запрещено. И на которую я, конечно, выходила с первого дня заселения.

Вот и сейчас распахнула высокое стрельчатое окно и помахала черному ангелу.

– Привет, Люций!

Конечно, он не ответил, ведь он был всего лишь изваянием, одним из сотен ангелов, украшавших город. Ну или, возможно, Люций до сих пор обижался, что я выкрасила его чудесные белые крылья в черный цвет. Случилось это на первом курсе под покровом ночи и после очередного выматывающего душу сна, когда я балансировала между желанием прыгнуть с парапета или сделать что-нибудь гадкое. Конечно, я выбрала второй вариант и покрасила ангела, решив, что мою комнату может охранять только падший посланник небес. Получилось, на мой взгляд, отлично. Акриловая краска красиво поблескивала в свете звезд, и ее не смог отодрать никто из представителей орущего руководства Академии.

Несколько дней они совещались, что делать с двумя отступниками – варварски разукрашенной статуей и радостно улыбающейся ученицей, ничего дельного не придумали и решили махнуть на нас обоих рукой. В конце концов, я была той самой «Кассандрой из Касла», так что дегтярные мраморные перья и потеки черноты на лице статуи – это не худшие неприятности, которые я могла принести этому месту. Мне влепили парочку штрафов и оставили в покое.

Зато Люций с тех пор радует мой взор смоляными крыльями, которые на мой взгляд выглядят просто божественно!

– Ладно, можешь не разговаривать со мной, – милостиво разрешила я молчащей статуе. – Но не ври, что тебе не нравится новый образ! Тебе так гораздо лучше, уж поверь! У меня, между прочим, идеальный вкус! Или тебя не устраивает имя Люций? Брось, это имя лучшего их худших. Ну или наоборот. И тебе идет черный!

Довольная состоявшейся беседой, я вернулась обратно в тепло. Поджимая озябшие ноги в шелковых чулках, прошлась по комнате, размышляя, чем лучше заняться: сразу отправиться в пенную ванну, чтобы расслабиться в ней, умасливая тело маслами и жемчужной пудрой, или сначала перекусить. Аппетита снова не было, поэтому я решила ограничиться расслабляющим водным массажем. Может, сегодня он поможет мне уснуть.

Конечно, Анне Левкой я наврала с три короба, но не насчет своих снов, Август мне действительно больше не снился. Спустя год кошмары оборвались, словно их и не было вовсе. Мозгоправы и душеведы утверждали, что это хороший знак. Я с ними не спорила, потому что быстро поняла, что толку от споров нет. Как и от самих мозгоправов и душеведов.

Сбросив на пол дурацкое платье и оставшись лишь в тонкой шелковой сорочке, я взяла со столика свежую газету с новостями империи и пробежалась взглядом по заголовкам.

«Ассоциация продавцов подала иск на Раменское садоводство, которое доставило партию «сонных» яблок. Хранитель-миротворец яблоневого сада перестарался с умиротворением, отчего плоды приобрели усыпляющие свойства. Партию испорченных яблок выкупила известная аптечная сеть «Беспечный век» для изготовления снотворных пастилок…»

«Всемирно известный художник Герман Дино на выставке в императорской галерее представил новую коллекцию своих работ, названных «Внутри». По отзывам критиков и зрителей, портреты поражают воображение и вызывают непередаваемые эмоции. В первый же день выставки несколько особо впечатлительных зрительниц были доставлены в больницу в шоковом состоянии. Как утверждает сам Герман, Сила его Духа позволила запечатлеть на холстах не лица, а души натурщиков… Сообщество натурщиков требует компенсацию за несанкционированное изображение душ…»

«Магистр неживой материи господин Лист представил новый ручной определитель погоды, реагирующий на малейшие изменения…»

«Научное сообщество снова подвергло критике еретические и антинаучные высказывания Альберта Хакала и его резонансную работу «Разорванные линии». Владислав Огневой обратился к Святой Инквизиции, требуя проверки ученого Хакала на предмет его лояльности Святому учению и Пантеону Совершенных…»

Я с досадой отшвырнула новостной листок и принялась мерять шагами комнату. Альберт Хакал, Альберт Хакал – рефреном звучало в голове. Неуловимый и влиятельный Совершенный. Я написала в академию, где он числился профессором, с десяток писем и просьб, но так и не получила ответа. Это и неудивительно. Пантеон Совершенных недосягаем для обычной студентки, пусть даже и обучающейся в Аннонквирхе.

Мне снова не удалось найти адрес Хакала. Возможно, отец мог бы помочь, у генерала Вэйлинга, наверняка, оставались связи и возможности дотянуться даже до Пантеона, но поморщившись, я отбросила мысль обратиться к нему.

И тут я услышала отвратительный звук, каждый раз вызывающий у меня приступ злости.

Кар-кар-кар!

И снова.