Совершенно секретно

Пока Кешковский и Фиалковский собирались отправиться в Амстердам, от их добровольных помощников, которые на разных этапах подключились к расследованию, поступили сведения, из которых стало известно, что старика Ганса Дитриха в живых давно уже нет, потому что он помер еще в 1981 году, но зато в Гамбурге живет человек, который был матросом на “Корморане” в том походе, и знавал Дитриха не по наслышке. Когда он узнал о том, что нашлись люди, разыскивающие любую информацию о “деле утерянного брандкаста”, он пригласил Кешковского для весьма интересного, как он утверждал, разговора.

Ради этой многообещающей встречи исследователи изменили свои планы, и вместо Голландии отправились прямиком в Гамбург. Старого моряка звали Хайнц Калле. Ему было далеко за семьдесят, но на вид он был еще довольно крепок. Да и с мозгами у него все было в порядке, в отличие от Букмастера. Однако мужик он был не промах, и с самого начала заявил, что за сведения, которые он нам собирается предоставить, нам придется выложить кругленькую сумму. Сперва Кешковский решил, что Калле просто хочет сообщить ему о том, что он знал и о чем догадывался и без него. Но это оказалось не так. Для начала он рассказал поляку о вещах, которые в свое время узнал от Ганса Дитриха про клад, заключавшийся в голландском “брандкасте”, а затем подтвердил свой рассказ многочисленными документами. Выслушав Калле, исследователи поняли, что их поездка в Голландию оказалась совершенно излишней. Калле сделал основную часть работы за них, и поэтому уплаченные ему деньги были сущим пустяком в сравнении с тем, во что бы Кешковскому вылилась эта затея с самостоятельным расследованием. После войны, когда Гансу Дитриху стало известно о гибели своего брата на Восточном фронте, он сам нашел сведения о том, что конкретно содержалось в пропашем в море непотопляемом металлическом ящике, и что именно разыскал Отто. А разыскивать было что. Судите сами.

2

…Отто Дитрих состоял в СС с 1931 года, и после прихода Гитлера к власти в Германии стал работать в СД — службе безопасности Гиммлера. Первоначально его работа на новом поприще заключалась в сборе информации, касающейся лиц, интересующих лично рейхсфюрера СС. Нередко приходилось выезжать за границу, и во время одной из командировок в Голландию Дитрих следил за неким Штраубом — немецким профессором, выехавшим из Германии, и по мнению эсэсовского руководства, проводившим тайную антигитлеровскую пропаганду. Дитрих перехватывал также почту Штрауба, он читал все письма, приходившие к нему, и как раз в одном письме наткнулся на довольно любопытную информацию…

Голландский коллега Штрауба, профессор Роттердамского университета, Ян Маленс, писал ему о том, что якобы уже не надеется отыскать коллекцию почтовых марок, которую за десять лет до этого ему выслал из Батавии (Джакарты) его ныне покойный дед… К письму прилагалось несколько листов описи, и Маленс сообщил, что это лишь малая часть оценочной ведомости, которую дед выслал ему еще до того, как погрузил свою коллекцию на пароход, отправлявшийся в 1923 году из Голландской Индии в Европу. Пароход затонул во время жестокого шторма в Индийском океане, и непотопляемый ящик, в котором был заключен ценный груз, так и не нашли. По документам конторы, ответственной за доставку почты на том корабле, коллекция не проходила, потому что старик разумно (по его разумению) решил отправить ее инкогнито, дабы не привлекать к сокровищу излишнего внимания… Но марки пропали вместе с “брандкастом”, и все полагали, что они погибли.

Эсэсовского агента, однако, прочитавшего письмо, эта история взволновала до крайности. Находясь в Голландии, он попытался разузнать про эти самые “брандкасты” как можно больше, и вскоре пришел к выводу, что такой ящик утонуть никак не мог. А если он не мог утонуть, рассуждал Дитрих, то значит его до сих пор мотает по волнам Индийского океана или же выбросило на какой-то пустынный берег подальше от глаз людских. Тщательно изучив “обрывок” оценочной ведомости, Дитрих заключил (также, как и Кешковский через много лет после него), что клад все еще не найден, так как многие из указанных в находящихся у него бумагах марок на филателистическом рынке так и не появились — а ведь после крушения “Принцессы Юлианы” прошло уже целое десятилетие! С тех пор эсэсовец буквально заболел идеей отыскать эти ценности. Он навел справки о человеке, который мог некогда обладать коллекцией, и узнал, что это был некий Вильям Маленс — бывший директор почтовой конторы в Батавии, поступивший на службу в это заведение еще за 70 лет до своей смерти в 1924-м! По сообщениям людей, знавших его, Маленс коллекционировал марки, но своего увлечения особо не афишировал. Теперь Дитрих понял, почему о многих редких марках, попавших в коллекцию Маленса еще задолго до рождения филателии как науки, в наше время абсолютно ничего не известно. “Старый хрыч просто никому никогда про них не рассказывал! — размышлял он. — И правильно делал. Иначе не один только я рыскал бы сейчас в поисках этих сокровищ…”