Совершенно секретно

И незадачливый “агент” сделал то, что сделал бы любой другой здравомыслящий, случайно оказавшийся на месте преступления, к которому был абсолютно непричастен — он тихо ретировался. Именно на этом “здравомыслии” обреченного агента и строился план хитроумного Кошфера: как лицо, отдавшее секретной службе почти полвека, он вынужден был просчитать всё, чтобы его план не дал осечки, и потому он просчитал даже те действия своей жертвы, о которых сама жертва не смогла бы в нужный момент отдать себе полного отчета. Дальнейшее было делом техники — как только Ленуар очутился дома, заглянув по дороге в бар, что б опрокинуть стаканчик бургундского и успокоить нервы после увиденного на квартире майора Жиру, к нему вломились агенты полиции, и не дав времени на выяснение отношений, увезли его на аудиенцию с директором охранки, который заканчивал последние приготовления к обстоятельной беседе с арестованным по подозрению в зверском убийстве “предателя”.

Как и следовало ожидать, готовый вроде бы к любым проискам своих недругов, Ленуар оказался абсолютно не подготовлен именно к такому повороту событий. У гораздо более опытного Кошфера в запасе всегда было достаточно приемов, чтобы добиться поставленной цели, в том числе и элементарный блеф, с которым он щедро перемешал имеющиеся в его распоряжении факты. А факты были таковы: выбегающего из квартиры Жиру Ленуара видели двое вызывающих доверие свидетелей — это был сосед майора, а также случайный прохожий, возвращавшийся со службы домой. Вдобавок ко всему в квартире Жиру обнаружили отпечатки обуви унтер-офицера, но что самое главное, в кармане его пальто при обыске было найдено письмо майора, в котором он требовал от Ленуара аудиенции.

Письмо, конечно же, было искусной подделкой, а оба свидетеля, были принужденны Кошфером оказаться в нужный момент в нужном месте в связи с разными обстоятельствами, но отпечатки ботинок Ленуара были настоящими — агенты охранки загодя рассыпали перед парадным входом в дом Жиру некоторое количество липкой глины, которая пристала к подошвам Ленуара и таким образом оказалась в комнате убитого. Однако блеф заключался вовсе не в этом, а в том, что Кошфер сделал вид, будто ему совсем наплевать и на судьбу начальника генерального штаба Буадефра, и на репутацию французской разведки в целом, а потому раскрутка “двойного агента” на ниве настоящего предательства пойдет в совершенно неожиданном направлении. Неожиданность же состояла в том, что на квартире Ленуара при обыске был обнаружен филателистический альбом, в котором хранились… гавайские марки выпуска 1851 года достоинством 2 цента каждая, всего 30 штук. Словом, это были те самые марки, на которые военное ведомство потратило почти сорок тысяч франков.

…Альбом с марками принесли сразу же после того, как Кошфер довел до сознания унтер-офицера мысль, что суть убийства майора Жиру следует искать именно в этих марках. Директор охранки и не скрывал того, что Ленуара попросту подставили — это было бы глупо скрывать, но тем самым блеф достигал своей цели: потрясая перед носом Ленуара счетами из филателистических магазинов за подписью самого Ленуара, который их якобы оплачивал, Кошфер убедил арестованного в том, что убийство проще всего свести к банальному ограблению, что очень понравится и журналистам, и французскому генеральному штабу. Все было продумано до мелочей: если Ленуар откажется передать директору охранки все материалы, которыми он намеревался шантажировать генерала Буадефра, то это его дело — вся операция ради того и затевалась, чтобы убрать гнусного предателя Жиру. Дело уже сделано, и Ленуар, по личному плану Кошфера, вместе с простофилей Буадефром станут классическими козлами отпущения, а разведке не повредит некоторая критика в связи с обнародованием факта провала затеянной ею три года назад дурацкой “игры” с немцами — на смену провинившимся придут более достойные люди, которые подобных ошибок допускать уже не будут. Лично Кошферу такой вариант нравится больше, но возможны и другие варианты, при которых обиженных окажется меньше, а Кошфер поимеет выгоду другого характера.