Совершенно секретно

Американцы взяли Киттинга с собой в соединенные штаты. Незаметно от всех Киттинг вывез с острова Кокос несколько особо ценных бриллиантов из “сокровищ Лимы”, и потому будущее его было более-менее обеспечено. После возвращения с острова он поселился в Сан-Франциско, где зажил тихой и спокойной жизнью отставного буржуа. Судя по сохранившимся письменным свидетельствам, в течение всей оставшейся жизни у Киттинга не появилось даже мысли о том, чтобы возвратиться на Кокос и завладеть всеми богатствами. Но перед смертью, наступившей в 1949 году, Киттинг рассказал о кладе своему приятелю Джону Фитцджеральду. Этот Фитцджеральд, конечно, был совсем не прочь заполучить все эти богатства в руки, однако он попыток к этому так никогда и не сделал. Умирающий Киттинг передал Фитцджеральду и свою карту, но что-то на этой карте, судя по дальнейшей истории кладоискания на острове Кокос, уже было не так.

…Несмотря на всю шумиху, поднятую Джоном Фитцджеральдом вокруг сокровищ Кокоса и вокруг полученной им карты, никто с помощью ЭТОЙ карты сокровищ пока так и не нашел. Остается предположить только одно: не имея средств на организацию экспедиции к острову, Фитцджеральд изменил эту карту, надеясь все-таки когда-нибудь воспользоваться правильными её данными лично. Остальные версии, приводимые в официальной литературе, и гроша ломаного не стоят, особенно дожившая до наших времен версия о том, что изменения в карте сделал не Фитцджеральд, а сам Киттинг, и якобы по одной только той простой причине, что его-де терзали некие угрызения совести по поводу судьбы тех кладоискателей, которые могут последовать на Кокос вслед за ним — будто бы находка злополучного клада приведет к неоправданным человеческим жертвам. Однако как бы там ни было, а клада после Киттинга и на самом деле больше никто не видел…

По крайней мере так утверждает официальная история.

Напомню читателю, что эта самая официальная история началась с того самого момента, как болван Фитцджеральд раструбил о сокровищах Кокоса на весь белый свет. Это случилось в 1853 году, и эпицентром этого сенсационного взрыва был Сан-Франциско — крупнейший тогда американский порт на Тихом океане. И это неудивительно. В Сан-Франциско, помимо моряков с десятков и сотен заходивших в него ежедневно кораблей, околачивались толпы всякий подозрительных личностей, жуликов всех мастей, разного калибра авантюристов. Как только во всех сан-францисских газетах появились статьи про сокровища, спрятанные на Кокосе, они сразу же были дополнены сообщением некоей Мери Уэлч о том, что сокровища на острове, запрятанные там капитаном Томпсоном-Пефесом, не являются единственными.

Это заявление вызвало еще большую сенсацию, чем рассказы Фитцджеральда. Ведь теперь речь шла ни о чем ином, как о… другой части “сокровищ Лимы”, которая оставалась на пристани Кальяо после того, как Томпсон на “Мери Диар” “увёл” основную часть “сокровищ Лимы” 12 сентября 1820 года!

…Об этой самой Мери Уэлч история сохранила немного фактов. Сама она утверждала, что являлась некогда любовницей знаменитого пирата Альфонсо Белафонте, и плавала с ним на его пиратском корабле до самого 1820 года, когда он был схвачен англичанами и казнен в Коста-Рике испанцами. Об этом Белафонте в свое время ходило немало легенд и преданий, но Мери Уэлч все их опровергла, от чего личность пирата не стала менее интригующей. Уэлч заявила, что Белафонте ни кто иной, как сам… Александр Грэхем!

Александр Грэхем был кадровым офицером британского флота, и прославился в 1805 году во время знаменитого Трафальгарского сражения. Как известно, в этом сражении английский военный флот под командованием легендарного адмирала Нельсона в пух и прах разгромил объединенную франко-испанскую эскадру. Грэхем тогда был командиром брига “Девоншир”, который отличился при выполнении особо важного приказа Нельсона, связанного с отвлекающими маневрами против вражеских кораблей. Впоследствии Грэхем стал кровожадным пиратом, сначала разбойничал в водах Атлантического океана, а затем перебрался на Тихий. Он продолжил традиции официальной военной политики британского Адмиралтейства относительно испанского и французского судоходства и в мирное время. Его бриг оказался отличным военным кораблем, и на нем он одержал значительное число побед над испанцами, хозяйничавшими на западном побережье Америки.