Совершенно секретно

Скоморохов, повстречавшись с Тюренном, который тогда собирал сведения о повальном грабеже, сопровождавшем вступление советских войск на территорию Германии, рассказал ему историю о том, как в одном из пригородов Берлина под названием Штемменхорст солдатами было найдено большое хранилище картин. “Мы тщательно упаковали партию особо ценных картин, — рассказывает Скоморохов, — отобранных для музейных коллекций профессором Широковым, состоявшим при нашей команде, в 65 ящиков и отправили их на станцию, где специально для их погрузки был подан вагон. Однако лейтенант Кудрявцев, который был обязан проследить за погрузкой, тотчас вернулся назад и сообщил, что в наш вагон уже грузится имущество другого подразделения. Я немедленно бросил все дела и отправился на станцию, где увидел, что вагон самымнатуральным образом “угоняется”, что, впрочем, не было таким уж страшным безобразием в те суматошные времена. Мне пришлось искать военного коменданта и требовать от него объяснений, но комендант заявил, что вагон требуется для более срочных нужд Управления военно-строительных работ (УВСР-2), а для нашего спецгруза будет подготовлен вагон немного позднее. Я прекрасно понимал, что без взятки тут не обошлось, но в данном случае я ничего поделать не мог, потому что комендант уговорил меня не поднимать шума и пообещал вместо одного вагона выделить целых три. На следующий день нам и на самом деле выделили три вагона в другом эшелоне, следовавшем на восток, и инцидент был исчерпан полностью. Однако позже я совершенно случайно узнал, что за имущество вывозилось УВСР из Германии — ну конечно же это были ценности и прочее “барахло”, присвоением которых тогда занималось руководство практически всех воинских подразделений и военных управлений. Это стало известно благодаря ординарцу военного коменданта, который как-то за бутылкой водки рассказал одному из моих солдат, как начальник погрузившегося в наш вагон подразделения передал коменданту в качестве взятки некоторые особо ценные золотые предметы и драгоценные камни, и среди прочего в этом подношении оказались и почтовые марки — комендант был заядлым коллекционером почтовых марок и требовал от своих подчиненных всюду выискивать брошенные в разрушенных домах филателистические коллекции. Благодаря этому ординарец постепенно тоже превратился в более-менее квалифицированного знатока марок, и надо же было такому случиться, что мой солдат, который до войны был преподавателем в художественном училище, тоже собирал почтовые марки. Ординарец коменданта поделился с ним сведениями о марках, полученных его шефом, а особо сделал упор на одном марочном листке, выпущенном в Саксонском королевстве в середине прошлого века и являвшемся совершеннейшей редкостью. Те, кто подносил коменданту эти марки, в филателии не разбирались, и потому не знали, что этот саксонский марочный лист может стоить дороже всей остальной взятки во много раз. Дело в том, пояснил бывший преподаватель, что это была знаменитая “саксонская тройка”, хорошо известная всем филателистам, но не простая, а с опечаткой в определении стоимости, а потому гораздо ценнее официальной “тройки”, потому что сведения об этой марке сохранились, но самой марки никто никогда еще не видел — а тут целый лист! Комендант так обрадовался этой находке, что тут же разрешил всем своим солдатам повальные пьянки в течение недели, а многих отправил в отпуска на родину, и теперь стала понятна его щедрость по отношению ко мне в “размене” вагонами — деньги ему мог заплатить любой, а за обладание какой-нибудь редкостью каждый настоящий фанат коллекционирования почтовых марок кому угодно глотку перегрызет. В этом плане меня заинтересовал источник, из которого Управлением военных работ был получены столь ценные марки — филателией я никогда не интересовался, но разбираться в художественных ценностях просто обязан был по должности. Я тут же сообщил о “трофеесборочной” деятельности УВСР куда следует, упомянул в своей докладной и о взятке, полученной комендантом станции. Результаты проверки остались мне неизвестны, так как сразу же после отправления картин из Штемменхорста наше подразделение перебросили в Западную Померанию, где были обнаружены новые, более “богатые” хранилища произведений искусства, а еще позже я по некоторым независящим от меня обстоятельствам бежал в английскую оккупационную зону…”