Совершенно секретно

…Начинал Роберт Эльм с того, что рисовал вариации на темы известных работ Ван-Догена, Шагала, Грюни, руководствуясь оригиналами, опубликованными в первоклассных монографиях известных авторов, затем подписывал свои шедевры подписями, скопированными из тех же монографий, и сбывал их ничего не подозревающим торговцам. Торговцы прекрасно знали, что знаменитые художники часто раздают свои произведения нуждающимся авторам, друзьям и просто соотечественникам, встреченным на чужбине, и потому воспринимали появление “неизвестных” работ как должное. Однако такой вид деятельности чреват неприятными последствиями для “имитатора”, особенно если имитируемый художник еще живет и творит. Как-то раз, заручившись рекомендацией знакомого торговца живописью, рассказывает Эльм, он сунулся к владельцу одной из самых крупных лондонских коллекций с двумя рисунками работы якобы Пикассо, и тут с ними чуть было не вышел прокол. Как раз в этот момент у именитого коллекционера гостил не кто иной, как Круз Марьяно, один из самых ближайших приятелей Пабло Пикассо (он же и его бывший портной), хорошо знакомый с работами своего патрона. По счастливой случайности новоявленный знаток не распознал подделку и признал работы настоящими. Эльм получает чек на довольно приличную по тогдашним временам сумму в 50 тысяч фунтов стерлингов и ретируется с побелевшим от испуга лицом. На следующий день он узнает из газет, что подобным образом “засыпался” один из его “коллег”, некто Стенли Гиббонс, который незадолго до этого продал несколько “шагалов” в частную галерею в Париже. По несчастливому для мошенника совпадению в тот момент ту же галерею посетил и сам Шагал, приехавший из Нью-Йорка на отдых в Европу. Естественно, мэтр пришел в неописуемую ярость, увидав “свои новые работы”. Гиббонсу пришлось удариться в бега, но через месяц возмездие его все же настигло, хотя и отделался он всего лишь условным наказанием. Но Робер Эльм понял, что нужно перестраиваться, причем немедленно. Вот тут-то ему в голову и пришла одна счастливая мысль…

К тому времени в распоряжении Эльма уже имелся солидный капитал. Составив план действий, он принялся разыскивать обедневших или страдающих скрытым склерозом родственников некоторых знаменитых художников и за хорошее вознаграждение подсовывал им на подпись состряпанные им же “неизвестные” шедевры. В большинстве случаев это срабатывало. Самый крупный успех Эльма на новом поприще выпал в случае с “оприходованием” картины Франсуа Лебера, которую сам Эльм назвал “Третье пришествие”. Он выплатил дочери Лебера крупную сумму в 30 тысяч долларов, и та “признала” в картине творение своего знаменитого папаши. После этого с привередливыми экспертами проблем уже не было. Внимательно изучив подпись наследницы, все они единодушно дали фальшивке “путевку в жизнь”. На последовавшем затем аукционе “Пришествие” было продано за 900 тысяч. “Далее следы картины теряются, — отметил в своем дневнике Эльм. — Но я с удовлетворением отметил, что на этот раз “шедевр” не украсил собрание ни одного из известных музеев, а вероятно сгинул в частной коллекции какого-нибудь богатого американского олуха, так как куплен он был через подставных лиц”.

Но напрасно Эльм — этот лицемерный моралист и проходимец от искусства — “радовался”. Недолго довелось картине ласкать глаз “олуха”, сейчас она экспонируется в престижной галерее Ле-Бурже в Париже, и стартовая цена ее подскочила ни много ни мало… до трех миллионов долларов! В обнародованную версию Эльма о происхождении “Пришествия” никто не поверил, да он на ней и не настаивал.

Однако всё это, как говорится, ягодки, а цветочки еще впереди. На одном Роберте Эльме история “художественного мошенничества”, увы, не заканчивается. Роберт Эльм — один из великого множества подделывателей, ведь судя по его же собственным запискам, он успел изготовить и выпустить в свет “всего лишь” около сотни подделок. Но по выявленной статистике, только АРЕСТОВАННЫМИ в различных странах мира в последние годы насчитываются десятки тысяч разоблаченных картин и рисунков! А сколько уже прошли все официальные “проверки” и теперь красуются в выставочных залах всевозможных музеев или скрыты от посторонних глаз за толстыми стенами частных коллекций? Уму непостижимо. Торговля живописью приняла такой размах, что стала самым настоящим знамением нашей эпохи. Ведь ежегодно только на одном лондонском аукционе Сотби заключается сделок на миллиарды и миллиарды долларов. И никто не знает (да вряд ли когда-нибудь узнает), сколько именно этих самых миллиардов было потрачено абсолютно впустую. Если всякие Эльмы, Гиббонсы и им подобные безнаказанно ворочают такими астрономическими суммами, сбывая ничего не стоящие, хотя по-своему и привлекательные, но рассчитанные исключительно на обман фальшивки, то это может означать только одно: и в наши дни беспредел достигает поистине исключительных размеров.