Соверен

— Но возможно, подобная задержка вам даже на руку, — заметил я. — Она позволит закончить все работы без лишней спешки. Кстати, для чего предназначены эти великолепные павильоны?

— Мне очень жаль, но на этот вопрос я не имею права отвечать, — смущенно потупившись, пробормотал Крейк. — Об этом будет объявлено лишь по прибытии короля.

Он двинулся через двор к монастырской церкви. Мы последовали за ним.

— Все это кошмар, настоящий кошмар! — по пути беспрестанно сетовал Крейк. — У меня голова идет кругом.

Барак украдкой бросил на меня многозначительный взгляд и ухмыльнулся. Встреча с хорошенькой девушкой явно повысила ему настроение.

— Забавный малый! — прошептал он. — Он что, и смолоду был таким суетливым?

— Я бы скорее назвал его на редкость добросовестным. Он все делал именно так, как полагается, и никак иначе.

— Ну, такая добросовестность идет во вред здоровью, — изрек Барак. — Того и гляди, беднягу хватит удар.

— Будет вам, — бросил я. — Идем скорее, иначе потеряем Саймона из виду.

Подойдя к церкви, я заметил, что из некоторых витражных окон вынуты стекла, а другие разбиты. Какой-то темноволосый человек средних лет, взгромоздившись на лестницу, осторожно вынимал из рамы осколки. Неподалеку от лестницы стояла огромных размеров вороная лошадь, запряженная в повозку с высокими бортами.

— Отсутствие окон придает церкви чрезвычайно унылый вид, — заметил я, обращаясь к Крейку. — Вы полагаете, так она больше понравится королю?

— Да, стекольщик трудится не покладая рук, чтобы к приезду короля вытащить все стекла, — кивнул Крейк. — Его величеству, несомненно, будет приятно убедиться, что церковь стоит без употребления.

Заслышав наши голоса, стекольщик прекратил свою работу и посмотрел вниз. Лицо у него было узкое, изможденное, взгляд — настороженный и пронзительный.

— Как идет работа, мастер Олдройд? — окликнул его Крейк.

— Неплохо, сэр, благодарю вас.

— Успеете извлечь все витражи до прибытия короля?

— Успею, сэр. Я всякий день буду работать от рассвета до заката, пока не вытащу последнее стекло.

Вслед за Крейком мы по истоптанным ступенькам поднялись в церковь. Тяжелая дверь была полуоткрыта, крыльцо сплошь покрывали грязные следы. Судя по всему, церковь в последнее время превратилась в проходной двор.

Однако войдя внутрь и оглядевшись по сторонам, я убедился, что убранство ее сохраняет остатки былого великолепия. Грандиозные лепные арки и колонны возносились на головокружительную высоту; стены покрывала роспись в зеленовато-охристых тонах.

«Освещенная множеством свечей, эта церковь, несомненно, производила весьма сильное впечатление», — подумал я.

Ныне в церковь проникал лишь тусклый свет из разбитых окон, позволявший рассмотреть разрушенные боковые часовни и обломки статуй, валявшиеся на полу. В южном конце нефа я заметил еще одну дверь; через всю церковь к ней тянулась полоса грязи и разбитой напольной плитки. Шаги наши гулко отдавались в тишине, которая являла странный контраст с суетой и шумом, царившими за стенами. Я невольно вздрогнул, и это не ускользнуло от внимания Крейка.

— Да, здесь всегда холодно, — заметил он. — Река совсем близко, поэтому воздух пронизан сыростью.

Вдоль стен тянулись лошадиные стойла, по большей части пустые. В алтаре кучей была свалена солома.

— Глядите, вон Сьюки и Предок, — махнул рукой Барак.

— Вы используете храм в качестве конюшни? — глазам своим не веря, вопросил я.

— Да, здесь будут содержаться лошади придворных и старших слуг, — пояснил Крейк. — Возможно, это кажется кощунственным, но мы не можем даром терять столько места. К тому же эта церковь более не является Господним храмом.

Выйдя через дверь в дальнем конце нефа, мы оказались в другом внутреннем дворе, таком же просторном и многолюдном, как первый. Вдоль стен тянулись бесчисленные здания, над воротами возвышалась сторожевая башня. Была здесь и еще одна церковь, правда, гораздо меньшего размера.

В этом дворе теснилось множество повозок, нагруженных всякого рода припасами: фруктами в корзинах, мукой в мешках, сеном, грудами угля, вязанками хвороста, пачками свечей всевозможных размеров. Слуги торопливо разгружали повозки, занося припасы в дома и в возведенные наспех дощатые сараи.

Здесь же были сооружены загоны для скота, в которых помимо коров и овец я заметил даже оленей. В одном из загонов содержалась домашняя птица: куры, утки, индюки и пара огромных дроф с обрезанными крыльями. Все они оглушительно галдели, квохтали и крякали, копаясь в голой земле.

Несколько работников укладывали трубы в глубокий ров, тянувшийся вдоль южной стены монастыря. Сквозь открытые ворота я различил стальной блеск реки, окруженной бескрайними болотами.

— Судя по всему, голодной королевская свита не останется, — заметил я.

— Надеюсь, мы всего запасем достаточно, — вздохнул Крейк. — Страшно подумать: в пятницу сюда прибудет три тысячи человек. И всех надо кормить.

Крейк обошел загоны и подвел нас к большому двухэтажному дому.