Сова плавает баттерфляем

Обычно Пашу не задевал подобный тон. Речь, в которой пострадавшие – «терпилы», а убитые – «трупаки», его никогда не напрягала. Никто не вникал, что эти «тела» когда-то дышали, любили, что это чьи-то братья, сестры, отцы или матери. Попадая в сводку, они утрачивали все свои качества, оставаясь лишь набором антропометрических и гендерных данных. Оно и понятно, если оплакивать каждого, в итоге весь личный состав отправится в психушку. Эмоции мешали работать, обезличивание облегчало процесс. Но когда речь шла о близких, сохранить твёрдый рассудок не получалось. Сейчас Паше было невыносимо думать, что Мира станет очередным «подснежником», чьё распухшее, посиневшее тело однажды прибьёт к берегу. Как над её мёртвым безносым лицом, обглоданным рыбами, склонится патологоанатом. От этой мысли его начало мутить.

– Ладно, спасибо, Сань, – откашлялся Кукушкин. – Если что, дай знать.

– Паша, тут без твоих утопленников дел хватает. Сейчас вот мужик заявил о насильственных действиях сексуального характера. Какие-то охранники в баре опустили беднягу за неуплату по чеку. Прикинь? Олени!

Паша лишь округлил глаза и вспомнил о рыдающем Чукове. Он почувствовал себя виноватым в том, что не был достаточно внимателен, чтобы расслышать в речи заявителя нужную информацию. Только наорал, не дал выговориться. Бедняга рассказал всё патрулю. Паша чувствовал себя отвратительно. Чурбан бесчувственный!

Дальше сутки прошли относительно спокойно, если не считать бабушку, которая перевела телефонным мошенникам все свои сбережения. А потом взяла кредит и обогатила псевдосотрудников банка ещё на 500 тысяч. Весь отдел по борьбе с мошенничеством стоял на ушах. Телефонные аферисты были больной темой для начальства. Нынешние виртуальные мошенники намного изобретательнее тех, что были раньше. Технический прогресс развязал им руки, а бабушки, к сожалению, за всем этим не успевают и расплачиваются за свою доверчивость. Паша подумал, что впору на упаковках с телефонами делать надпись: «Беречь от стариков и детей». Особенно от бабушек и дедушек – лакомых кусочков для дистанционных аферистов.

На звонки Паша отвечал на автомате. В сотый раз он задавал себе вопрос: могла ли Мира это сделать на самом деле? Что толкнуло её на это? Каким надо быть человеком, чтобы совершить такой поступок? Знал ли он её? Были ли на её солнечной душе тёмные пятна? Ему всегда казалось, что нет. Неужели казалось?

В седьмом классе их дружба стала постепенно расползаться, как застиранная простыня. Нет, Мира не перестала с ним общаться, но Паша ощущал, что она больше не та соседская девочка, с которой они вместе искали улиток под лопухами. Паша вспомнил, как Мира ему однажды объяснила, что такое испанский стыд. Это когда стыдно, но не за себя, а за кого-то другого. Возможно, это был намёк. Наверное, ей было неловко гулять с таким, как он. Ни умником, ни красавцем, в общем, ничем не выдающимся парнем. Один случай поставил точку в их и без того умирающей дружбе.

Однажды Паша перепутал двери мужского и женского туалетов. Двери после летних каникул перекрасили, таблички не успели повесить, и заплутать было проще простого. Он случайно сунулся к девчонкам, те, конечно, дико завизжали. Паша быстро ретировался, но в классе молниеносно распространился слух, который оброс дополнительными подробностями и преувеличениями, якобы Пашка подсматривал за девчонками в туалете. Глупость, понятно. Но тогда ему было не до смеха. С подачи Голованова к Кукушкину привязалась кличка Вуайерист. Паша не особо понял значение этого слова, а когда спросил дома маму, та покраснела и сказала, что теперь он останется на месяц без интернета. В общем, когда Паша узнал, кого так называют, ему стало ещё обиднее. Голованов был капитаном баскетбольной команды, сноб и сердцеед, девчонки от него «кипятком писали», в общем, авторитет, поэтому кличку быстро подхватили и не упускали возможности напомнить Паше о том досадном случае.

Только Мира не смеялась. Она перед всеми высказалась по поводу дурацкого чувства юмора Голованова.

– Подумаешь, дверью ошибся. С кем не бывает, – заступилась она за Пашу.

– А ты там тоже была? – прищурился Голованов. – И как тебе? Понравилось, что за тобой подсматривают? Вуайерист и эксбиционистка – отличная пара.

– Нет, меня там не было. А если бы и была, чего он там не видел?

Девчонки зашептались, парни заулюлюкали.

Паша был очень подавлен и не нашёл слов, чтобы дать отпор. Несмотря на уговоры Миры «не обращать внимания на идиотов», он дико переживал.