Сотый Богомир (СИ)

Мне - даже не могу передать как - хотелось увидеть своего отца и потребовать объяснений. Потом можно и с дедом повидаться и с другими родственниками. Но в первую очередь, мне нужно поговорить с отцом, и расспросить его обо всем. И если секретность, связанная с родом и ковчегом, мне была хоть как-то понятна, то причин на то, чтобы скрывать от сына, которого сам же воспитываешь, свое отцовство, было для меня полной загадкой.

- Конечно, он, скорее всего, будет там, где и твой дед, - полным уверенности голосом сказал Мамедов - но не сразу - и не дожидаясь закономерного вопроса, почему, продолжил - твой дед человек довольно специфическая личность. С ним нельзя, так просто, взять, и встретится, тут нужна подготовка.

- Подготовка? - Николай прищурил левый глаз и поднял правую бровь - да хрен она поможет, если перед тобой сама смерть воплоти. Когда он на меня смотрел, я молился от страха и просил всех своих предков о том, чтобы он меня пощадил - он выставил перед собой ладонь и стал ею помахивать - хотя я ничего плохого не сделал, а наоборот, пришел поздравить его с днем рождения.

Вот оно где собака зарыта, 'дар власти', а я уж и позабыл о нем.

Отец говорил, что этот дар, очень редкий, и он усыновил меня только по причине того, что почувствовал во мне этот дар. Хотя я никогда его не применял, просто не знал как, тоже мне сказочник. И вообще, нужно уточнить, в чем выражается такая неординарность моего деда, которого я в глаза не видел. Может он, внешне, настолько страшен, что и смотреть нельзя, а я уже про дар вспомнил.

- Все то, что сказал Колька, конечно, правда - говорил Мамедов - но он таким был не всегда.

До девяносто восьмого года, всем родом Богомиров правил его отец Владислав, правил он из рук вон плохо. Его интересовали только деньги и то, что и кого, на них можно купить. Валентину, моему деду, это не нравилось, и он решил образумить своего родителя, направить его на путь истинный. Но из этого ничего хорошего не вышло. Отец с сыном поругались, и сын убил отца.

- Не спрашивай меня, да и других Богомиров, как это случилось, - говорил Мамедов - никто, кроме деда, не знает, что там произошло.

После этого Валентин принял бразды правления родом и страной.

- Как это, страной? - удивился я.

Николай хмыкнул.

- Судьба 'нашей' страны, неважно как она называется, Тартария, Гиперборея, Русь, Московия, Россия или СССР, неотделима от рода Богомиров. - Пояснял он - Все, что происходит в стране, хорошего или плохого, это результат действий главы нашего рода.

Ого, я даже не предполагал, что мой род, настолько влиятелен. Теперь я понимаю, почему перед отцом ходили на цыпочках и как на полигон, где я тренировался, попадали лучшие специалисты в военном и ратном деле.

После прихода деда к власти, у него иногда проскальзывало прежнее веселье. Но после того как убили его невестку и чуть не убили сына и внука, он стал по настоящему страшен. Нет, внешне он не изменился, если не считать строгую физиономию, которая как камень, никогда не менялась.

- Понимаешь, ничего такого страшного в нем нет, и я это понимаю - говорил Мамедов - но когда я к нему подхожу, мне хочется бежать от него как можно дальше. Я никогда не испытывал такого страха, какой я регулярно испытываю рядом с твоим дедом.

Ясно, все-таки он не урод, это 'дар власти'. Получается, дед решил постоянно пользоваться устрашением, невзирая не на своих, не на чужих. Сам я, пользовался этим даром лишь однажды.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец объяснил, как нужно 'включать' и 'выключать' 'дар власти', так он его называл. И когда у меня получилось его 'включить', отец упал практически сразу и начал биться в агонии. Для меня, это, так же не прошло без последствий. Я, конечно, не свалился в агонии, но легкое головокружение, в голове, у меня появилось. Через три дня, когда отец, наконец-то, перестал бояться своего сына, он был доволен результатом. Мне же он сказал, что такого сильного устрашения он не у кого не встречал. Так же он сказал, что этим можно пользоваться лишь в крайнем случаи и никому, даже самым близким, будь то даже жена, рассказывать об этом даре, нельзя.

Судя по тому, что мне сейчас сказали про деда, я предполагаю, что он не испытывает никаких недомоганий, связанных с использованием 'дара власти' и может пользоваться им постоянно. Но выяснить это, я смогу лишь у самого деда, или у отца.

- Как звали мою мать?

Прежде чем ответить, этот смуглый и здоровый как гора, дагестанец вздохнул, да так, что его бочкообразная грудь увеличилась раза в полтора.

- Эмилия.

Я несколько раз повторил про себя имя матери, смакуя это необычное и нерусское имя, как конфету.

Так же Мамедов вспомнил одну любопытную подробность. Когда мой дед мучил... то есть, допрашивал потомка Ноя, они с дедом говорили на незнакомом дагестанцу языке. Но он четко слышал, как и тот и другой, несколько раз, упоминали имя моей матери.