Социум

Скосив глаза на попку заместителя главного редактора, Максим с тоской подумал: «А может, это кант из тонкой кружевной ленты, а вовсе не шов? Тогда это могла бы быть модель «Аврора». Хотя «Аврора» — с заниженной посадкой, верхняя кромка тоже выделялась бы чуть ниже пояса юбки…» Ольга Васильевна была женщиной строгой — немолодая, но отлично выглядела, следила за фигурой и кожей лица и в одежде предпочитала строгий стиль и натуральные ткани. На этом основании Максим еще десять минут назад отмел десяток моделей, пришедших на ум в первую очередь.

На экране знаменитая писательница вела репортера с оператором в святая святых — в творческое крыло особняка.

— Конечно, биот не может сам написать книгу! — с иронией кривя губы, говорила на ходу Зоя Марковна. — Смешно и обидно слышать подобное из уст некоторых журналистов. Обывателям простительно — они не представляют себе всех нюансов писательской профессии. Им кажется, что раз их биот умеет готовить, как повар, и стричь лужайку, как газонокосильщик, то и роман он сможет сочинить запросто. Пфых! — возмущенно фыркнула она. — Да, биоты весьма работоспособны, они могут выдавать по две сотни тысяч знаков в день — но они всего лишь ремесленники! Наверное, не нужно объяснять, чем отличается труд настоящего творца от работы ремесленника? Вот поэтому обвинения, мол, книги за меня придумывают литературные негры, роботы, просто оскорбительны! Пойдемте, пойдемте, я все вам покажу.

Сидевшая напротив Максима Наташа, литературный редактор, достала телефон и быстро-быстро застучала тонким пальчиком по экрану — не то набивала кому-то сообщение, не то записывала в электронный блокнот какую-то важную мысль. Максиму искренне хотелось, чтобы мысль была действительно важной и дельной, чтобы Наташа после просмотра ролика ее высказала, чтобы все восхитились такому замечательному решению и поскорее уже разошлись по домам. Потому что сам Максим никакого выхода из ситуации не видел, перетирать воду в ступе не умел, а сидеть и вспоминать, как было хорошо, когда Апологетова-Моршанская сотрудничала с «Обстоятельствами слова», и как стало плохо теперь, когда она решила сотрудничать совсем с другими людьми, далекими от настоящего, правильного книгоиздания… Ну, это было выше его сил.

Тем временем знаменитая писательница открыла первую дверь, расположенную слева по коридору. Маленькая комнатка с небольшим окном, письменным столом и креслом на колесиках. На столе — здоровенный монитор. В кресле — молодой человек с темной всклокоченной шевелюрой. При появлении гостей он порывисто поднялся, повернулся, склонил голову в приветствии.

— Знакомьтесь, это — Радж.

— Но… — обескураженно произнес репортер, — он же не чернокожий!

Зоя Марковна расхохоталась.

— Ах, молодой человек, экие у вас представления! Мало того что вы все еще склонны считать моих помощников литературными неграми, так вы даже саму формулировку понимаете буквально! — Она укоризненно покачала монументальной прической. — Как вам не стыдно! Нет, у меня, конечно, и биот-негритенок есть в команде — Максимка. Он отвечает за подростковые приключения, я вас позднее познакомлю. А Радж — индус. Индусам вообще присуща такая искренняя, символичная, по-детски идеальная любовь — я имею в виду их традиционные фильмы. Радж помогает мне прописывать эпизоды с жестокими расставаниями и чудесными встречами героев. Даже меня его текст подчас за душу берет, до слез трогает!

Камера наплыла на рабочее место Раджа. Под прозрачным настольным ковриком лежала распечатка-инструкция. Краем глаза Максим заметил, что Ольга Васильевна поставила на маркерной доске жирный восклицательный знак: значит, тоже обратила внимание на текст инструкции. Между тем оператор не стал делать акцент на распечатке — он взял крупный план монитора.

«Языки пламени неспешно перебирали смолистые сучья, будто длинные эфемерные пальцы порхали над клавишами гротескного фортепиано. От камина шло густое тепло, и Фрэнку мечталось придвинуть поближе кресло, расположиться в нем, вытянув ноги, будто (далее шло длинное зеленое многоточие). Возле картин, напоминавших (далее шло длинное синее многоточие), стояла Элизабет. Она зябко куталась в темную шаль с висящими до пола кистями, и Фрэнку вдруг нестерпимо захотелось подойти и обнять ее за плечи, прижать к себе, забыть о тяготах прошедшего дня… Нельзя, не время! Где-то в замке затаился убийца…»

— А что означают эти разноцветные точки? — поинтересовался репортер.