Социальное прогнозирование

• Развить «индустрию досуга», уровень которой в стране до сих пор близок к нулевому. Миллионы людей принимают стакан водки только для своего рода «самоубийства на четыре часа», так как психика человека не выдерживает тоски «ничегонеделания». А занять себя не умеют: старые традиции исчезли, новые не появились, обра­довался опасный «досуговый вакуум», заполнить который, по ми­ровому опыту, могут только игровые автоматы и другие аттракционы (лучше в комплексе «лунапарков») плюс клубы по интересам, о которых уже шла речь.

• Организовать эффективное лечение миллионов алкоголиков на специальных сельскохозяйственных фермах по принципу самообеспечения себя продуктами при личном трудовом участии пациентов (все остальные варианты, ввиду нехватки продуктов, были и остаются нереальными). Кстати, имелось несколько конкретных многообещающих проектов на сей счет, детально разработанных и опробо­ванных на практике. Разумеется, параллельно должна развертываться широкомасштабная профилактическая работа по предупреждению ал­коголизма.

• Нейтрализовать «теневую» экономику (подпольное час­тное производство спиртного в подрыв государственной мо­нополии), которая одна способна свести на нет любые усилия по борьбе с пьянством. Для этого приблизить цены на спирт­ное к реально-рыночным (они были занижены, что открывало ши­рокий простор для перепродажи с целью наживы), применять разо­рительные штрафы для крупных подпольных производителей спир­тного – на страх миллионам мелких, затяжная борьба с которыми не давала и не могла давать заметных результатов.

• Ввести жесткие санкции за появление в общественных местах пьяным (в одной только Москве милиция подбирает ежедневно до 4 тыс. буянящих пьяных хулиганов или валяющихся без сознания мер­твецки пьяных) – вплоть до лишения «вида на жительство», состав­ляющего главную ценность (выше денег!) в глазах каждого советско­го человека, и ссылки для принудительного лечения в специальные трудовые колонии.

• Широко пропагандировать более высокую культуру потребле­ния спиртного, разъяснять анахронизм традиций – пережитков про­шлого, возбуждать чувство стыда у людей за скотское пьянство, за неумение потреблять спиртное без потери чувства человеческого достоинства.

• Создать массовое общество борьбы за трезвый образ жизни, заимствовать ценный зарубежный опыт (особенный интерес представлял опыт организации «Анонимные алкоголики», сделать пьян­ство в глазах людей предосудительным.

• Широко развернуть мелкое предпринимательство (ремесла, торговля, садово-огородные участки и т.д.), памятуя, что миллионы людей приобщились к спиртному от отчаяния безысходности, от невозможности найти применение своей инициативе в условиях тоталитаризма.

При этом подчеркивалось, что рекомендации носят принципи­ально комплексный характер, могут дать эффект только в совокуп­ности. Достаточно провала на любом из восьми перечисленных «фронтов», чтобы все начинание оказалось обреченным на неудачу.

Как повелось в СССР, рекомендации были положены под сукно. О них надолго забыли. А напомнить как следует было некому. Пото­му что – тоже как повелось в СССР – специалисты по проблемам алкогольной ситуации разделились на два смертельно враждующих лагеря: сторонники немедленного введения «сухого закона» («алкофобы» или «алконавты», по прозвищам, данным им противниками и сторонники постепенного распространения более высокой культуры потребления спиртного, по западным стандартам («алкофилы», или «бормотологи», по ответным прозвищам со стороны их противников; последнее трудно переводимо на иностранные языки и происходит от фольклорного термина «бормотуха», которым обо­значаются самые низкие и вредные сорта спиртного). Я не принад­лежал ни к одному из них, и поэтому мне жестоко доставалось от обоих. Горький опыт «сухого закона» в России, США и Финляндии в 20-х гг. наглядно показывал, что любая авантюра подобного рода изначально обречена на провал и лишь обогатит «теневую» эконо­мику, т.е. стоящую за ней мафию. С другой стороны, любая попытка за несколько лет приобщить скифскую алкогольную цивилизацию к стандартам средиземноморской (для чего странам Северо-Запад­ной Европы понадобилось, для примера, несколько веков) напоми­нает попытку за тот же срок перевести Россию с русского языка (или США – с английского), скажем, на эсперанто. То есть в обоих случа­ях заведомо гибельная утопия.

Тем не менее, именно борьба новоявленных «остроконечников» и «тупоконечников» (помните лилипутов Свифта?) составила все содержание попыток решения алкогольной проблемы на протяже­нии первой половины 80-х гг. К середине 80-х гг. верх одержали сто­ронники «сухого закона», печатно пригвоздившие своих оппонентов к позорному столбу. Вот почему, когда правительство Горбачева в поисках первых, возможно более эффективных шагов начинав­шейся «перестройки» решило одним махом преодолеть действи­тельно серьезную алкогольную проблемную ситуацию, оно выбра­ло «сухой вариант» – при этом самый глупый из всех возможных.