Социальное прогнозирование

Сравнивая городской и сельский «синдромы», нетрудно прийти к заключению, что минусы первого в глазах отдельного человека намного перевешивают минусы второго – отсюда соответствую­щий вектор социальных перемещений. Но минусы второго настоль­ко страшнее минусов первого для общества в целом, что это дает основание некоторым авторам уподоблять крупный город «черной дыре», в которую «засасывает», в которой «исчезает» человечество; дает основание многим авторам говорить о «противоестественнос­ти», «патологичности», «гибельности» для человечества современ­ного городского образа жизни. Здесь вряд ли уместно вдаваться в рассмотрение этого вопроса: он целиком относится к проблематике альтернативистики, которой мы, как уже упоминалось, посвящаем отдельную работу. Отметим лишь, что в условиях современной Рос­сии такая оценка урбанизации имеет некоторые основания. Мало того, сам процесс урбанизации приобретает специфические черты, слабее выраженные или вовсе отсутствующие в других странах мира (кроме, разумеется, других республик бывшего СССР).

Постараемся показать это на примере Москвы – в других горо­дах процесс носит тот же характер, но в Москве выражен ярче и наиболее понятен.

Москва – типичный город-крепость с радиальной планировкой улиц, диаметром, примерно, 8 км. – в среднем 4 км. в любую сторону от московского Кремля до бывшего Земляного Вала начала XVIII века, замененного позднее широким внешним бульварным коль­цом (имеется и внутреннее – на месте более старой крепостной стены, примерно в километре-полутора от Кремля). Город состоял, в основном, из особняков и был рассчитан приблизительно на 200– 300 тыс. жителей. Во второй половине XIX—начала XX в., с упраз­днением крепостничества в город хлынули сотни тысяч рабочих, 304ремесленников, торговцев, и его население к 1917 г. достигло 2 млн. чел., причем появились обширные районы городских трущоб и ра­бочих казарм-общежитий, в которых проживало подавляющее боль­шинство населения. Гражданская война заставила бежать из города около половины его жителей, и прошло много лет, прежде чем чис­ленность населения вновь достигла довоенного уровня. Но начав­шаяся индустриализация страны и трагедия «коллективизации сель­ского хозяйства» буквально «выпихнули» из деревни в город десят­ки миллионов людей, в результате чего население Москвы увеличи­лось до 4 млн. примерно на той же площади, что и прежде. Теснота сделалась ужасной: это были времена, когда в одной комнате неред­ко спали вповалку несколькими «ярусами» две-три семьи – около 1 кв.м. на каждого человека, а кухонный кран и унитаз приходились на 10—15 таких комнат с полусотней-сотней жильцов. Такой Москва встре­тила Вторую мировую войну. Такой вступила в послевоенные годы.

А затем начал стихийно работать социальный механизм гиперурбанизации, никем не предусмотренный, с непредвиденными последствиями.

Как столица огромной империи, столица сложнейшей, самой большой республики, входящей в ее состав (Российской Федера­ции), столица области величиной со Швецию (по численности насе­ления), столица самого города величиной со Швейцарию (по тому же критерию), да еще с несколькими десятками районных управле­ний, да еще с административно-командной системой, при которой на каждые 5—б работающих требуется командир-контролер, Моск­ва быстро стала городом чиновников, удельный вес которых со вре­менем достиг четверти всех работающих (из них лишь пятая часть относилась к государственному управлению, остальные управляли промышленными предприятиями, учреждениями сферы обслужи­вания, образования, здравоохранения, снабжения, другими органи­зациями).

Во всякой тоталитарной стране наука, культура, искусство обыч­но концентрируются в столице: так легче их контролировать, пре­вращать в слепое орудие правящей верхушки. Москва не явилась исключением: в ней сосредоточилось большинство лучших иссле­довательских, проектных и учебных институтов, лучших театров и киностудий, лучших издательств, музеев, других учреждений куль­туры. В результате каждый четвертый из работающих относился к сфере науки, культуры, искусства.

Третью четверть составили «синие воротнички» – работники промышленных предприятий города, которых бездумно продолжа­ли насаждать десятками и сотнями на «даровую» городскую инфра­структуру (в первую очередь, речь шла о высокотехнологичных пред­приятиях военно-промышленного комплекса).

Добавьте к этому растущее число миллионов так называемых, «гостей столицы» – людей, приезжающих в Москву большей час­тью на сутки (из-за острого дефицита мест в гостиницах), чтобы сделать необходимые закупки в московских магазинах, с их более широким ассортиментом продовольственных и промышленных то­варов, либо провести отпуск в этой единственно доступной им «со­ветской Мекке», ночуя у родственников, знакомых или прямо на вок­зальных скамьях. К середине 80-х годов число «гостей» достигло 2 млн. человек в день зимой и 6 млн. летом (на 8 млн. населения). Добавьте к этому огромный гарнизон плюс сотни тысяч агентов явной и тай­ной полиции.