Социальное прогнозирование

И тогда началось массовое «дезертирство» дипломированных специалистов в ряды недипломированных, но с более высокой зарп­латой. Как уже говорилось, к 1985 г. «дезертировали» миллионы: примерно каждый пятый обладатель диплома. В результате система народного образования окончательно зашла в тупик. Мало того, что она совершенно дезориентировала молодых людей. Мало того, что она настроила их против общества. Она еще, образно говоря, стала готовить инженера, который тут же шел работать грузчиком или шофером. Система народного образования стала напоминать ту ска­зочную мельницу, которая испортилась и намолола столько соли, что вода в море стала соленой и непригодной для питья. Потребова­лась радикальная школьная реформа, которая сделала бы школу, ставшую социальным анахронизмом, более адекватной потребностям личности и общества.

26—28 ноября 1974 г. в Академии педагогических наук СССР состоялся Всесоюзный семинар по теме «Прогнозирование развития школы и педагогической науки». Мне, как заведующему сектором социального прогнозирования Института социологических иссле­дований Академии наук СССР, было поручено подготовить для об­суждения на нем два доклада: «Предпрогнозная ориентация при прогнозировании развития системы народного образования» и «Про­гнозирование перспектив развития системы народного образова­ния». Это было начало пути, который привел меня к избранию в 1988 г. президентом Российского педагогического общества, а в 1992 г. – действительным членом Российской академии образования, членом бюро ее президиума и академиком-секретарем Отделения образования и культуры (после бесчисленных докладов и ряда книг на эту тему).

Обсуждение на семинаре показало: если сохранятся наблюдае­мые тенденции, существующая система народного образовался нач­нет играть все более деструктивную роль в жизни общества, кале­чить миллионы человеческих жизней и в самом буквальном смысле подрывать экономику страны. Наметились и некоторые пути опти­мизации развития. Впрочем, для их более точного определения по­требовались годы и годы. Дискуссии на этот счет продолжаются и по сей день.

Материалы семинара были опубликованы в том же году и вызвали большой общественный резонанс (см. «Прогнози­рование развития школы и педагогической науки», т. 1—2, издание Академии педагогических наук СССР, М., 1974). Спу­стя год они получили отклик на правительственном уровне, и в 1976 г. с трибуны XXIV съезда КПСС было признано самим Брежневым: «Наша общеобразовательная система нуждается в серьезном совершенствовании».

Но в каком?

Потребовалось несколько лет, чтобы вопрос из области теории перешел в 1983 г. в область практики. Но тут же заст­рял. Первоначально предполагалось разрубить этот гордиев узел мечом. А именно – из каждых четырех 15-летних одного отбирать по способностям для подготовки в университет, а трех других направлять в профессиональные училища для подго­товки рабочих. Однако это вызвало гневный протест обще­ственности; родители знали, что этот «четвертый» неизбежно будет отпрыском родителей из номенклатуры, так что их собствен­ные дети изначально обрекались на роль «синих воротничков», не­взирая ни на какие способности. И, понятно, возмущались.

Дело заглохло еще на пять лет. Наконец, в 1988 г. собрался специальный Всесоюзный съезд работников народного образования, что­бы решить вопрос; что же делать со школьной реформой? Было постановлено: реформу начинать немедленно, иначе неизбежны последствия, катастрофические для общества. Но в 1989 г. зашата­лось положение правящих кругов, и социально-политическая об­становка в стране настолько осложнилась, что стало не до реформы. Тем не менее, создали несколько рабочих групп, которые начали прорабатывать практические аспекты реформы. После августа 1991 г. работники одной из этих групп, концепцию которой я разделял, были поставлены Ельциным во главе Министерства народного об­разования России. Казалось, теперь реформа должна была сдви­нуться с мертвой точки. Но шел год за годом, а положение суще­ственно не изменилось. Точнее, начало меняться стихийно и далеко не всегда в лучшую сторону.

В чем же дело?