Социализм как явление мировой истории

Иными словами, «свободный дух» освобождался от всех нравственных и моральных ограничений. Он выше Христа, который был смертным человеком и, вступив в их секту, достиг «божественности» лишь на кресте. Он становился полностью равным Богу, «без каких-либо различий». Ввиду этого его воля есть воля Бога, и понятие греха для него становится бессмысленным.

Распространенные в секте взгляды с различных сторон характеризовали эту безгрешность «свободных духов», их свободу от моральных ограничений. Так, «свободный дух» — царь и властитель всего сущего. Ему принадлежит все, и он может всем распоряжаться по своему усмотрению, а кто ему в этом воспрепятствует, того он может убить, будь это хоть сам император. Ничто, совершенное плотью такого человека, не может ни уменьшить, ни увеличить его божественности. Поэтому он может предоставить ей полную свободу:

«пусть лучше погибнет целое государство, чем он воздержится от того, чего требует его природа», — говорит Гартман

(15, с. 141).

Близость с любой женщиной, хотя бы сестрой или матерью, не может загрязнить его и лишь увеличит ее святость. Многочисленные источники (Иоганн Герзон из Иль де Франс, 1423; Вильгельм Прокуратор из Кельна, 1325; цистерцианский аббат монастыря близ Клагенфурта, 1326; и другие) сообщают о ритуалах секты, включавших беспорядочное соединение полов. В Италии эти «мессы» называли «барилотто», в Германии сообщается о специально для этого предназначенных убежищах «парадизах».

Современный исследователь Г. Грундман (18) обращает в связи с этим внимание на то, что как раз в позднем Средневековье, для того, чтобы придерживаться сколько угодно свободных взглядов и практики в области отношений полов, не было никакой нужды принадлежать к какой-либо секте. Основа этих «месс» была чисто идеологическая. В душе достигшего «божественности» «свободного духа» происходил полный разрыв со всей прежней жизнью. То, что раньше было для них кощунством (и оставалось им для остальных «грубых» людей), становилось знаком конца одной исторической эпохи и начало другой — нового эона. Так они могли осознать и выразить свое новое рождение, разрыв со старым эоном.

Очевидно, что «свободные духи» не нуждались в том пути спасения, который предлагала католическая церковь: покаянии, исповеди, отпущении грехов, причащении. Более того, церковь была им враждебна, ибо узурпировала право вязать и решать, принадлежавшее им одним. Резкая антицерковность пронизывает все высказывания «святых духов» и выражается в люциферианстве, поклонении Сатане, часто возникавшем в их секте.

В центре идеологии секты стоял не Бог — а Человек, обожествленный, избавленный от представления о своей греховности, ставший центром мироздания. Поэтому в их учениях столь большую роль играл Адам — не грешник Ветхого Завета, но совершенный человек. Многие из «свободных духов» называли себя «новым Адамом», а Конрад Канлер — и Антихристом, «но не в дурном смысле». Нам представляется, что здесь, в масштабе этой небольшой секты, мы впервые сталкиваемся с моделью идеологии ГУМАНИЗМА, позже проявившейся в масштабе всего человечества.

Ярким примером воздействия секты на социальную жизнь являются события во время антипапского восстания в Умбрии в 20-е годы ХТУ века. Учение «свободных духов» было широко распространено среди дворянства этой области и стало идеологией антипапской партии. В борьбе с папой и городскими коммунами это учение оправдывало применение всех средств, отказ от всякого милосердия. Узаконенным и обычным стало избивать все население взятых городов, включая детей и женщин. Глава восстания граф Монтефельтро и его последователи гордились разграблением церквей, насилиями над монахинями. Их высшим божеством был Сатана (17, с. 130).

Но самое широкое влияние секта оказала посредством воздействия на более бедные слои, в особенности на движение беггардов и бегинок — широко распространенные объединения живших в безбрачии мужчин и женщин, занимавшихся ремеслом или сбором подаяния. Из этих слоев составлялся внешний, экзотерический круг участников секты, в то время как достигшие «божественности» «свободные духи» составляли узкий эзотерический круг. В разделении на два круга организация секты напоминает катаров, да и сама вера в «божественность» членов избранного круга может рассматриваться как дальнейшее развитие исключительного положения, которое занимали «совершенные» у катаров.