Сотканные из лжи

Пульс грохотал в ушах. Сердце грозилось разнести в щепки ребра. Я судорожно вдохнула. Пыталась собраться с силами, чтобы посмотреть на Кэтрин. Страх прочно пустил корни. Контроль полетел к чертям. Глаза застилала пелена слез. Мама схватила меня за руку и потащила в машину. Я отчаянно убеждала себя, что ее слова не повлияли на Кэтрин. Не вызвали болезненные воспоминания, которыми было наполнено ее детство. Но ложь опаляла язык и внутренние органы.

Мама продолжила держать меня за руку и говорить, говорить, говорить. Ее слова не проникали мне в голову. Они и вовсе казались бессвязными звуками. Я не знала, как расценить ее поступок. Такого рода фразы звучали отвратительно, и не имело значения, являются ли они прошлым человека. Никто не заслуживал насилия. Именно об этом все книги. Так почему же мама выплюнула эти слова, как-будто Кэтрин и вправду заслуживала отменной порки? Ведь если так посудить, Кэтрин ничего конкретно не сделала по отношению к нашей семье. Все ее поступки были адресованы родителям и ради привлечения их внимания. Да, она предлагала мне сумасшедшие идеи, но никогда не настаивала и не принуждала.

Образ Кэтрин, выстроенный мамой, рушился. Я невольно анализировала наши встречи, вспоминала слова и не видела в них ровным счетом ничего страшного. Мы были молоды, жаждали веселой жизни и хотели выбраться из-под гнета золотой пятерки. Она бунтовала больше и чаще, я же была простым наблюдателем.

— Эшли, ты меня слушаешь? — Взвизгнула мама, заметив, что я не отвожу взгляд от окна.

— Да.

— Отвратительно, как эта мерзавка со мной разговаривала. Я обязательно все выскажу Нейту. Сейчас только Хейли позвоню.

Мне нечего было сказать, как и всегда. Я следила за дорогой, мечтая уснуть и проснуться при других обстоятельствах, в другом теле, не обремененная собственной фамилией. Из головы не выходил образ Тайлера, готовый в любую секунду накинуться на маму. И это так было не похоже на нашу дружбу с Колин. Она всегда занимала мамину сторону и постоянно соглашалась. Только я не могла ее судить, ведь сама делала также. В спорах я — слабый оппонент без аргументов. Мои слова всегда оборачивали против меня. Поэтому проще кивнуть и ответить вздохом.

Я и не заметила, как приехали в Бикон-Хилл. Знакомые дома из красного кирпича и покатной крыши выстроились по обеим сторонам узкой дороге. Водитель остановился возле дома и быстро открыл дверь. Машину отца я не заметила и, если честно, даже обрадовалось. Сил на разговоры и вежливый обед у меня не осталось. Пробурчав маме об усталости, я ринулась в свою комнату на втором этаже. Стены нежно-розового цвета на мгновение подарили покой. Я рухнула на кровать и уставилась на воздушный белый балдахин, собранный на столбиках. Барни — мой медведь, лежал рядом. Он пах детством и сладостями. Я уткнулась в него и закрыла глаза. Очередной кошмарный день выбил почву из-под ног. Мне срочно нужно было отвлечься.

Джейн Эйр встретила меня обволакивающим слогом и неприкрытой правдой, выделенной синим стикером. Тайлер не подчеркнул конкретные сроки, но это было ни к чему. Главная мысль уже набатом звучала в голове. Глаза зацепились за слова. Я смотрела на них так долго, будто хотела, чтобы они отпечатались на сетчатке.

«Дети способны испытывать сильные чувства, но не способны разбираться в них».

Глава 8. Тайлер

Кэтрин не умела справляться с эмоциями. Они затапливали ее, как вода лодку, в которой появилась пробоина. И в таких ситуациях я не давал ей уходить в себе. Не давал игнорировать чувства, запихивать их на самое дно. Чтобы потом они болезненно не прорвались, как на Багамах.

Слова Харпер Браун ударили больнее кнута. Вскользь брошенная фраза, разбередила старую рану, на которую Кэтрин то и дело наклеивала пластырь. И Харпер так просто и легко содрала его, не беспокоясь, насколько точно попала в цель. Я был уверен, что Эшли не причем. Не смотря на всю сложность их ситуации, подобного рода вещи вряд ли прибавили бы ей несколько очков в лице матери, которая и без того боготворила ее существование. И мне хотелось, чтобы Кэтрин не смотрела на эту ситуацию только с одной стороны.

Я держал ее за руку всю дорогу. Играл с ладонью, мягко поглаживая кожу кончиками пальцев. Кэтрин важно было знать, что кто-то всегда будет за нее. Что она не одна. И не важно, права или нет.

Энтони тихо сидел на заднем сиденье и молчаливо выражал поддержку. Я искренне был рад, что он не лез и не раздувал угли ярости, медленно тлеющие в груди Кэтрин. Иначе нашим пунктом пребывания стал бы ближайший отбойник. Благо дом Агаты показался вдали.