Сосед по парте

В субботу мы были у мамы втроем: я, Градов и Марта. Мама показалась мне, как в первый раз, когда мы с Лёшей… с Градовым… пришли в санитарный день, — в каком-то лихорадочном состоянии. Блестящие глаза, румянец пятнами, а говорить старалась спокойно. Когда пришло время уходить, мы с Мартой вышли на улицу, а Градов задержался. У автобуса, на котором уезжала Марта, он передал ей листок и сказал:

— С этим нужен Ваш совет, а с остальным я справлюсь сам. Созвонимся в воскресенье.

Я сообразил, что на следующей неделе ожидаются какие-то перемены в мамином лечении, и прямо спросил об этом у Градова. Он увиливать от ответа не стал, сказал, как отрезал: «Да, ожидаются». Я, конечно, хотел узнать подробности, но по его тону ясно было, что он больше ничего не скажет. Однако держался Градов очень спокойно, а я уже привык ему доверять и потому больше с расспросами к нему не приставал.

Мы с Шишкаревым развлекаемся

В воскресенье Градов после завтрака укатил по каким-то делам, а мы с Шишкаревым пол дня провели в Дубравке, где была площадка для дрессировки собак. Там и выставки бывают, и конкурсы. Шишкарев позвонил Ванде, он все-таки не верил, что она могла нашей дружбе предпочесть общество Марка. Она ему холодно ответила:

— Спасибо, но у меня другие планы.

Прямо политес! «Другие планы!»

Мы все трое любим собак, но тетя Люся не разрешает Родьке ее завести, потому что не хочет за ней ухаживать, когда Шишкарев уезжает к отцу. Ванда живет в коммуналке. А у моей мамы аллергия на собачью шерсть. Поэтому мы часто ходим на площадку, хотя бы посмотреть на собак. Площадка в Дубравке открытая. Только с трех сторон ограждена невысокой сеткой. Но мы, чаще всего, занимаем место «в ложе». У самой сетки растет дуб, у которого нижняя ветка растет горизонтально и низко от земли. Мы на ней устраиваемся, как на лавочке, сидим и ногами болтаем. Я хоть и уверен был, что Ванда с нами не пойдет, но все равно расстроился.

У самого входа в парк нам под ноги попался заслюнявленный каким-то псом теннисный мячик. Мы погнали его, пасуя друг-другу, и прибежали к площадке все в мыле. Ну просто, как две гончие.

На площадке два тренера занимались индивидуальным обучением ротвейлера и обычной овчарки. «Петя-тореодор» помогал хозяйке приучать к «рукаву» немецкую овчарку. Точнее сказать, он почти безуспешно приучал хозяйку махать перед носом собаки «рукавом», а потом отпихивать его по траве подальше. Но женщина эта, во-первых, из-за брезгливости никак не могла правильно ухватиться за «рукав». А, во-вторых, когда собака его вырывала и он оказывался на земле, пихала рукав прямо овчарке под живот. Ужас, какая бестолковая. Петю называют «тореодором», потому что у него шикарный испанский тренировочный костюм. У второго тренера — Михалыча — костюм старый отечественный, но выглядит неплохо. А испанский как-то быстро выцвел от стирки. Костюмы тяжелые. Нам давали примерять куртки. В прошлом году Петя спросил Ванду:

— Сколько тебе лет?

Она ответила.

— Вот ровно столько в нем килограммов. А бывает и на пару больше.

Ротвейлер был уже в средних классах собачьей школы. С ним пришли пузатый мужик и толстый пацан нашего возраста. Пацан и Михалыч учили Бустера (так пса звали) защищать хозяина по команде «фас», и отпускать, когда кричали «фу». А пузатый мужик снимал все это на камеру. Еще там крутилась девушка с бульдожкой. Этот хулиган старался подбежать и вцепиться в штаны то Пети, то Михалыча безо всяких команд.

Потом начал накрапывать дождь, и мы побежали ко мне домой. Градов еще не вернулся. Я вытащил из-под кровати мои детские пластмассовые шпаги, и мы немного побесились, изображая битву на световых мечах джедаев. Потом стали метать стрелы с присосками в мишень с рожей Дартвейдера.

Когда Градов вернулся, мы выносили террористов в контре. Он постоял за нашими спинами, потом спросил: «Обедали?».

— Не-а, — сказал я, не отрываясь от клавы.

— Четверть часа вам на выполнение боевой задачи — и на кухню!

За обедом мы с Родькой до отвала наелись того, что его папаша называет «соусом», а мы с мамой — спагетти с сыром. Впрочем, грязные кастрюля и тарелки тоже нам достались, а Лёша, то есть Градов, как белый человек, лежал и смотрел по телику интересные факты из жизни крокодилов.

— Алексей Николаевич, — спросил Шишкарев с подвохом, — а хотите, мы Вас научим играть… в компьютерные игры?

— Это что, из слоношлепа монстров мочить?

— О, так вы продвинутый геймер?

— Для меня, парни, преферанса хватает, так что резвитесь с лансерами сами.

— А ничего он мужик. — сказал мне Родька, прощаясь — Не выставляется, но сразу видно, что чувак не простой.

Обида и примирение

Мама позвонила совсем поздно, сказала, что нашла такой уголок, где ей никто не мешает, не напоминает о режиме и можно говорить, сколько захочешь. Но хотя я и смог подробно рассказать ей о том, как мы с Родькой провели день, все равно между нами было расстояние, о котором я не забывал. Она это почувствовала и сказала: