Сосед(ка) из ада

Да нет, не стоит. Она и днем-то была злющая, а теперь и вовсе загрызет. А я уже на сегодня перебрал все лимиты. Хватит с меня истеричек.

Поужинав малосъедобной полуфабрикатной лазаньей, слипшейся в ком, я взял телефон и отправил Лизкин номер в черный список. На глаза попался притулившийся в уголке экрана значок Тиндера.

А почему бы, собственно, и не да? Не стряхнуть пыль? Хоть отвлечься от всей этой хрени.

Завел я аккаунт сразу после возвращения из Сирии – посоветовал все тот же Пашка. Не сказать чтобы очень понравилось, но для скорострельных огневых контактов вполне сошло. До знакомства с Лизой успел встретиться с четырьмя девушками, с тремя сносно, с одной не очень. А потом и вовсе про него забыл, не было необходимости.

Подновив анкету, я залил несколько свежих фоток из инсты, выставил возраст пары от двадцати трех до тридцати и геолокацию до трех километров. Пролистал десятка полтора анкет, на четырех задержался, подумал, поставил лайки. С другого берега за это время прилетело штук двадцать сердечек. Конечно, можно было купить премиум или по-читерски забраться в эти анкеты через код, но я так никогда не делал, чтобы не терялся элемент неожиданности, игры. Пусть один мэтч, но честный.

С четырьмя выбранными девушками совпадения не получилось. Решив, что завтра поставлю радиус побольше и не буду слишком привередничать, я закрыл Тиндер и пошел спать.

***

О Тиндере я вспомнил только вечером. День получился загруженным так, что ни минутки свободной, даже обедать пришлось перехваченным в буфете бизнес-центра пирожком, причем на ходу. В беготню, переговоры и документы чужеродным элементом вклинился Пашка: разумеется, Лизок уже наплакалась, какой я нехороший.

- Паш, давай не сейчас, - прижимая телефон ухом к плечу, я одной рукой листал распечатанный договор, а другой – его электронный аналог на мониторе. – Жопа горит, чует, Роскосмос вот-вот трахать будет. Не до твоей сестрицы сейчас, без обид.

- Да чего там обсуждать, я просто чтобы ты в курсе был: она в истерике и страшно на тебя зла. Вообще не понимаю, как ты ее терпел столько времени. Заслуженный мазохист республики.

- Паш, я сам не понимаю, но все, терпелка кончилась. Пусть истерит сколько угодно кому-нибудь другому. Я понимаю, ты хотел как лучше, когда нас познакомил, но…

- Жек, еще раз повторяю, я вас не знакомил. Это она все ныла и просила, а я отмазывался. А потом на днюху сама приперлась, я ее не звал. А мне что, за штаны тебя было от нее оттаскивать? Сам залип, на меня не клепай, плиз.

- Ладно, все проехали, - телефон выскользнул, и я едва успел его поймать. – За работу. А, стой. На Новый год вы уже договорились?

- Да, все путем. Обновим Олежкин новый дом. Баня, водка, гармонь и… нет, лосося не надо, не люблю рыбу. И, разумеется, без баб!

- Супер! – одобрил я. - Так вот, меня тоже считайте. Я с вами.

Собраться без баб в праздник – тот еще квест. С каждым годом упоротых холостяков среди друзей становилось все меньше, и это было нормально, жизнь есть жизнь. Осталось нас всего четверо: мы с Пашкой, Витька Шаврин и Гришка Ремизов. Последним отвалился женившийся Макс Фокин, хотя у него и раньше были какие-то дамы, сначала одна, потом другая.

С Гришкой мы подружились в Сирии, хотя он был на десять лет старше. Я уволился в досрочно полученном звании капитана, а он после ранения ушел на пенсию полковником. Именно тогда мы познакомились и с Максом, военврачом, который очень удачно приехал в командировку и зачинил Гришке руку. Ну а с Витькой мы с пятого класса сидели за одной партой и продолжали встречаться, пусть и нечасто, но регулярно. Что касается Пашки, тот легко вливался в любой кружок по интересам и сразу становился там своим.

Этот злостный бабник уверял, что до тридцати точно не женится. До сакральной цифры осталось полгода, и теперь он уже говорил, что не собирался до тридцати, но не обещал бежать в загс вот прямо сразу в тридцать. Витька три года назад развелся и пока обратно в ярмо не рвался. Гришка, бездетный вдовец, наоборот, не против был жениться, но что-то пока не складывалось. Я прошлый Новый год встречал с Лизой, и на меня смотрели как на почти отрезанный ломоть.

С Олегом Шмелевым, Гришкиным приятелем, у которого планировалось отмечать праздник, я был знаком не очень хорошо, зато его отлично знал мой батя. Когда-то Олег начинал службу в спецназе под его командованием. Потом они, уже оба отставники, встретились в Сочи, в санатории ФСБ. Военный мир тесен – гораздо теснее гражданского. Осенью Олег купил домик в глухой деревне, километрах в двухстах от Питера, там и решено было отпраздновать, а заодно протестить все заявленные опции.

Открыв дверь квартиры, я чуть не убился о составленные у стены полки, о которых благополучно успел забыть. До сакральных двадцати двух ноль-ноль оставалось минут сорок, поэтому, даже не поужинав, я взялся за работу, благо шуруповерт – это не так громко и долго, как перфоратор. Хотя, наверно, кобрища, снова опередившая меня на стоянке, все равно плевалась ядом в потолок.

Извините, уважаемая, но закон соблюден. Придется немного потерпеть.