Сорвиголова

— Эу! А вот плевать в хате нельзя! Это не по понятиям! — сделал я ей замечание.

Судя по некоторому тёмному пушку над верхней губой, гномке лет под тридцать-сорок. Эти горцы были не только низкорослые, но и крайне волосатые товарищи, даже женщины, что было особо эстетически неприятно. Сорок — это не срок для представителей горской расы, а значит, она достаточно молода, возможно, даже относительно моложе меня. Ведь гномы живут около четверти тысячелетия. Широкое лицо, чёрные, горящие ненавистью глаза. Грозная милаха в метр с кепкой! Невысокий рост, копна волос на голове и грязная мордашка — мне было больше нечего о ней рассказать или как-то описать интереснее. Фигуру от шеи до пяток скрывал бесформенный, безразмерный, множество раз штопанный грязный балахон. В принципе такая рванина была на всех четверых. Если б не выпуклости спереди и женские голоски, не понял бы даже, какого они пола. Бедные, побитые жизнью замарашки!

Глава 14. Жертвы общественного темперамента.

— Прости, хозяин, — исподлобья пробурчала мне гномка, извинившись за плевок.

Очень захотелось пошутить, что-то вроде «Для тебя я пахан или блатной, так сказать, „в законе“», но промолчал, не поймут тюремного жаргона юморка. Другой вопрос, откуда я знаю эту феню и зачем она мне?! Ведь никогда в жизни не сидел. Нет же, мне было много хуже, я был рабом.

— Всё, закончились хозяева и господа! Теперь вы сами себе барыни-сударыни. Свобода, равенство и братство. В вашем случае — сестринство! Мы объявляем революцию в отдельно взятом эльфийском поселении по свержению рабовладельческого строя. Лучше уж первобытнообщинный строй, чем это! Всё решено, с понедельника объявляем коммунизм!

Рабыни ничего не поняли из моей тирады, да и я не во всем разобрался, что сам себе под нос нашутил. Когда вокруг девушки, даже такие чумазые, я немного теряюсь и несу околесицу. Ладно бы только нёс ахинею, у меня сразу на рефлексах выкатывалась грудь колесом. Захотелось ходить перед ними гоголем и шутить, развлекать панночек. Проверено на Арвен, да, я такой. Но «моя» эльфа хотя бы красавица, а этих зато четверо…

— Мы пока без имен, всё равно что рабыни! — сказала ещё одна гномка, тёмный пушок на усах был чуть поменьше, пореже, что ли, наверное, она помладше первой.

— Ты сказал, что подарил мне имя. Стал мне батькой, старшим братом, давшим свободу, — заявила Альба, пока все смотрели на меня с надеждой, приоткрыв рты, как оказалось, от восхищения моими действиями. — Сделай и с ними то же самое. Дав им имена, ты прекратишь ихнее рабство! Мне и моим сёстрам!

— Я не знаю, как зовутся гномки в высокогорных княжествах, простите. Ни одного из ваших имён никогда не слышал, как и вы, судя по всему! — обратился я прежде всего к низкорослой расе, разведя руками в смущении. — Эльфийские имена рабовладельцев давать вам, гномки, несподручно. Мы ведь их ненавидим! Поэтому одарю вас троих человеческими девичьими именами, не обессудьте: Бетти, Вера, Ганна. Просто по алфавиту, имена реальные, но из разных человеческих народов и рас. Если кому не нравится, скажите, припомню другие.

Никто не возражал, да и куда им, они, наверное, тут все: Ай, Ой, Эй, Иди сюда, Подай, Принеси, Сволочь, Пройдоха, Лентяй. Но четвёрка меня вскоре удивила, сказав, что молодых и симпатичных женщин-рабынь обычно называют более длинными названиями, в отличие от мужчин и старух, не междометиями: Сучка, Шкура, Шлёндра, Марамойка и прочими оскорбления, по крайней мере, этим молодым давали такие имена. Какой-то сексизм и эйджизм, причём со стороны «хозяек»-эльфиек — зависть?! Так что мои людские «клички» были приняты на ура. Ничего не значащие для них слоги складываются в «истинные», волшебные имена, во что-то святое, как откровение свыше. Обряд принятия в ряды свободных прошёл сродни освящению высшим жрецом верующих. Нет, это не мои фантазии, просто вся четвёрка, даже Альба, встала на колени полукругом передо мной, с надеждой смотря на меня снизу вверх.

Вскоре в мире появился не один, а четверо свободных разумных: две гномки и две людинки. Смотревшие на меня с большим почтением, даже пиететом. Трудно быть «богом»? Нисколечко, наоборот, очень приятно, тешит самолюбие. Улыбнувшись, я потрепал их по головам, прочитал имена над ними, сказал что-то вроде: «Встаньте, сестры Альба, Бетти, Вера, Ганна, теперь вы — НЕРАБЫНИ! Вы выше жалких эльфов и можете делать всё, что вашим душенькам угодно. Поздравляю со свободой!». Девушки пытались осмотреть изменившиеся значки у себя над головами, появившиеся имена. Только одна из них хоть как-то знала буквы, с трудом читая по слогам на синдарине, на языке серых эльфов, единственном известном четвёрке наречии.