Сорванцы

Ребенок действительно на мгновение испугался, и ребята тут же заулыбались, желая его успокоить.

— Ну-ка, Терчи, выкладывай, как это произошло!

— Я же сказал, что она чокнутая, — добавил Карчи. — Все девчонки — чокнутые!

Однако в дальнейшем выяснилось, что девчонки не такие уж и чокнутые, как считал Карчи.

Терчи прежде всего придала лицу выражение, достойное Жанны д’Арк[6], представшей перед судом.

— Я хотела только хорошего, — пожала она плечами.

— Ну конечно!

— Остальное получилось само собой.

— Как его зовут?

— Да он же говорить не умеет.

В это мгновение малыш ловко оторвал правую лапу медвежонка и торжествующе швырнул ее на пол. Радуясь победе, малыш восторженно завопил, потом засмеялся, смешно подмигивая.

— Ага, — машинально повторил Берци.

— А случилось вот что. — Терчи заговорила поспешно, отрывисто, иногда прерываясь на полуслове, поскольку ей одновременно приходилось заниматься малышом. — Мама перед работой попросила меня купить молока, масла и хлеба. Я побежала в угловой магазин, чтобы побыстрее с этим делом управиться. Выхожу из дверей, и тут прямо на меня выскочила машина — такси. Ох, и испугалась же я! Дико взвизгнули тормоза, я чуть не оглохла. Потом хруст, скрежет, звон, машина врезалась в витрину и вдребезги ее раскокала.

— Я видел, машина и сейчас там стоит, все ее разглядывают.

— Прокол покрышки! — со знанием дела констатировал Карчи, считавший себя специалистом в вопросах автотранспорта.

— Машина остановилась ну прямо в полуметре от меня. Еще бы чуть-чуть — и сбила бы меня, а не ту женщину.

Терчи приложила палец к губам, призывая мальчиков проявить такт и понимание, потом многозначительно посмотрела на маленького. Берци и Карчи поняли, что жертвой дорожного происшествия стала мать ребенка.

— Автомобиль ударил несчастную так, что она упала и больше не шевелилась. Крови не было, но женщина была ужасно бледная и совсем не двигалась. Жуть! Я думала, в обморок хлопнусь от страха. Мне кажется, я даже закричала. В это время таксист выпрыгнул из машины и попытался привести женщину в чувство, но тут все запротестовали — он же ничего не смыслит в медицине, пусть лучше вызовет «скорую помощь». Любопытных собралось столько, что чуть не затоптали пострадавшую. Знаете, пештцы[7] все такие. Стоит чему-нибудь случиться, как они сбегаются, словно ошалелые куры.

Терчи тараторила. Трудно сказать, откуда она взяла выражение «ошалелые куры», но это было остроумно. Девочка старалась выпалить все не переводя дыхания, но, разумеется, ей это не удавалось.

— Самое странное, никому не было дела до малыша, — продолжала Терчи. — В сутолоке коляску едва не опрокинули. Никто не догадался хотя бы отодвинуть ее в сторону. А ребенок на редкость спокойный, он даже не заплакал, только ротик чуть-чуть скривил. А мать его лежала на земле. Малыш, наверное, думал, что она просто спит. У меня по спине мурашки побежали, когда он жалостливую такую мордочку состроил. А что ему, бедненькому, оставалось делать? Его чуть-чуть не опрокинули. Собралось так много глупых, любопытных людей, которые толкались и глазели, что еще бы немного, и они действительно опрокинули бы коляску, а ребенок вывалился бы на асфальт, прямо на осколки витринного стекла. Но вскоре послышалась сирена, примчались «скорая помощь» и милиция. Говорят, женщине осталось жить всего ничего, у нее сотрясение мозга, травма черепа и еще что-то очень серьезное. Тут я совсем ошалела, думаю, только бы бедняжка не видел, как его мать умирает.

Голос Терчи сорвался, она не выдержала и расплакалась. У Карчи тоже покраснели глаза. Он едва сдерживался.

— Я хотела сказать о ребенке врачу «скорой помощи» или милиционерам, — всхлипнула Терчи, — но они были заняты и злились на бестолковую толчею ротозеев, которые мешали вывезти потерпевшую. Так я и не решилась. Подумала, лучше его домой привезти. И вот он здесь.

Наступило недолгое молчание.

— Точно, здесь, — мрачно бросил Берци и подумал: «Все они здесь, все члены великого союза сорванцов — и Терчи, и Карчи, и Берци. Теперь есть над чем голову поломать».

Малыш тем временем напевал, и вид у него был совершенно счастливый: он сосредоточенно откручивал вторую мишкину лапу.

— Кроха, кроха, ну до чего же ты ловкий, — затараторила Терчи. — Бедный мишка, я всегда так его берегла. Мама говорила, что это моя первая в жизни игрушка.

— Рехнуться можно! — взорвался Берци. — Действительно, чокнутая девчонка. Для нее главное — медвежонок. Сейчас же позвони родителям и все расскажи. Малыш не бездомная собачонка, его нельзя так просто притащить домой.

— Точно, — поддакнул Карчи.

— Не могу я им позвонить, — сокрушалась Терчи. — Мама теперь работает в новом здании, там еще нет телефона. А папа в провинции, на стройке.

— Мои предки тоже в командировке, — грустно покачал головой Берци.

— А мою маму сегодня опять в больницу забрали, — тяжело вздохнул Карчи. — А отец… Ну, вы же знаете.

Итак, сорванцам приходилось рассчитывать только на самих себя.

— А как насчет соседей?

— Ни под каким видом! Впрочем, их нет дома, но это даже лучше.

— Ничего себе. Что же нам теперь делать?