Сортировка

Кстати говоря, на фоне моей зарплаты в триста рубликов с маленьким хвостиком подработка ремонтом машинок в пару червонцев за месяц перестала казаться чем-то удачным. А больше не выходит, поначалу по пять приглашений за месяц было, а потом вал заказчиков упал. Видимо, все знакомые и знакомые знакомых починили свои машинки, вернее я им починил. Клиентская база убита моими же руками. Надо было в маникюрщики идти, вроде и тариф поменьше, зато ногти растут у всех постоянно, клиент никуда не девается. Полторы сотни на жизнь, полторы откладывать, то есть если копить — на квартиру скоплю за четыре года. Если не случится какой-нибудь поворот в жизни страны, а что-то мне подсказывает, что в нашей стране поворот может произойти. А тогда и все накопления накроются медным тазиком, и перспективы…

Зима отшумела со своими метелями, снегопадами и оттепелями. Мы мужественно выстояли, практически не посрамив чести Сортировки. То есть затыки по снегу были, но не критические. Порой станция вставала по неприему грузовых поездов, которые локомотивные бригады бросали на промежуточных станциях. По всем правилам и законам машинист не может находиться на работе более двенадцати часов, причем время работы начинается с момента прихода его в депо. Не довез поезд до конечной станции по какой-то причине — заказывай смену! Пассажирские поезда мы тоже порой подтормаживали, но не критично.

Сходов при маневрах мы не допускали, вернее их прятали, договаривались с работниками вагонного депо и путейцами, которые по-тихому ремонтировали то, что мы наломали. Высший пилотаж — это когда даже начальник станции и ревизор не знает про сход. Но так умеют не все. Опять же не все умеют ставить на рельсы соскочивший вагон без использования «лягушек». «Лягушки» — специальные стальные накаточные устройства, укладываемые на рельс, чтоб затягиваемый вагон своими колесами въехал на рельсы и остался там. Такую бандуру вытащишь из-под моста, и сразу начальство в теме — где-то сход. Так вот, самые грамотные и опытные движенцы умеют для этих целей использовать всякий железный мусор, валяющийся на станции и даже щепочки. Оказалось, что я тоже так могу, составители сказали — у меня талант, а я предполагаю, что опять подарки подсознания. Такой глазомер и расчетливость могут быть выработаны только большим опытом подъема вагонов в разных ситуациях. Интересно, где я или «не я» мог такого нахвататься?

Но совсем уж без залета не получилось. И самое обидное, что фигня вопрос казалось бы, но нет — там, где льётся человеческая кровь, да еще в таких масштабах, на тормозах спустить не получается. Страшно звучит? Угу, я проспал вагон переливания крови. Не один, конечно, вместе с маневровым диспетчером. Она не дала маневровый тепловоз и задание на прицепку вагона к поезду, я не вспомнил… пассажирский поезд ушел на Москву, а вагончик остался в тупике. Потом, естественно, мы нашли резервный поездной локомотив, идущий за поездом в нужную сторону, прицепили вагон и договорились о его отправке до Ожерелья, а потом со станции Ожерелье на Москву. Но в Ожерелье вагончик тоже заспали, в результате он опоздал часов на десять-двенадцать от графика. Много это или мало? Могла ли испортиться кровь в вагоне за двенадцать часов? Не знаю, но жалобу на нас медики накатали и расписали такую трагедию, что кровь из меня и Ирины Бузуновой выжимали на разборе в Отделении насухо.

Так-то она старше меня по статусу, значит и вина её выше, а я человек подневольный. Но есть один нюанс: худой старик, который заряжает аккумуляторы для наших составителей оказался её папой. А когда папа аккумуляторщик, всё происходит чуть иначе, чем обычно. Почему? Потому что тощий высохший дед семидесяти лет в прежней жизни был начальником станции Сортировка хрен знает сколько лет, причем в Отделении очень хорошо помнили и его самого, и про дочку знали. Не удивлюсь, если еще и звоночек был с просьбой не сильно ругать девочку. Так что Бузунова отделалась средним испугом, а я налетел на всю премию за февраль. Вот тебе и подающий надежды молодой специалист… Внутренний голос меня уговаривал наплевать и не париться по ерунде, мол если железнодорожному начальству будет нужен такой кадр как я, то поставят, не взирая ни на какие залеты. Это, если надо закрыть стремную должность, где работать надо или риск большой. А если появится вакансия, где можно в потолок плевать, закроют своими детками или детками хороших людей. И тоже не посмотрят на стаж, образование или ум. Жизнь, она такая.

Глава 18 Я вспомнил!

— Ни богу свечка, ни черту кочерга!

— Что?

— Да говорю, Поздняков этот как дежурный по горке не тащит. «Ни богу свечка, ни черту кочерга» — повторил Курдюков для меня — Вроде и не косячит, Инструкцию по работе горки соблюдает, но и подход лопатит слабенько, план постоянно гробит.

— Ха, так потому и перерабатывает меньше других, что по инструкции. А Трапезников твой любимый план по переработке на горке выполняет пока ему по рукам не дали. Как выговор получит, так и притихнет.