Сороковник. Книга 3

— Вань, ну всё, не буду больше. Не буду. Скажи, а тебе не страшно? — внезапно спрашивает она и вдруг густо краснеет. — Ну, в таком возрасте, всё-таки…

— В каком? — огрызаюсь. — Можно подумать, меня кто-то спрашивал! И вообще, что за глупости? Любить, значит, можно, а рожать — возраст не тот? Моя бабка самого младшего своего в сорок восемь родила, едва-едва мужа с войны дождавшись, и ничего.

И вдруг подозрительно гляжу на Лору. А та почему-то расплывается в улыбке.

— Не поздно, значит. Вот я ему так и скажу. Чтоб не пугался.

— Кому — ему? — осторожно спрашиваю.

— Арка-аше… — тянет подруга. И мечтательно щурится.

Была бы я на лошади — точно свалилась бы.

***

Мы сидим в маленьком уличном кафе, неподалёку от центра. Лошадку свою Лора сплавила проезжавшим мимо товаркам, поручив отвести на конюшню, но домой к боевой подруге мы так и не пошли. Не хотелось сидеть в четырёх стенах в погожий день, а тут кстати повстречались на соседней улице милые мирные столики, расставленные прямо на тротуаре и прикрытые от солнца зонтиками, что так и потянуло к ним. Мы с Лорой, не сговариваясь, устремились к ближайшему свободному столику.

— Как ты думаешь, — спрашивает она нерешительно, — а можно нам по случаю встречи — да по рюмочке?

— И думать не моги, — заявляю категорически. — В ближайший год — это уж точно. Особенно, если сама кормить будешь.

Лора вдруг заливается краской.

— Что буду делать? Ой, прости. Я — и… нет, не представляю.

— Нет, ты скажи мне, как ты всё-таки решилась? — не выдерживаю. — Ты ж была категорически против!

Рядом с нами вырастает юноша-официант. Мы заказываем чай со льдом, — а больше пока ничего не хочется.

Лора рассеянно наматывает на палец прядь волос.

— Да так получилось…Случайности в этом деле тоже бывают. Только за два дня до боя поняла, что, кажется, влетела — видишь, и на старуху бывает проруха. И как-то всё не до себя было: к войне готовились, арсенал проверяли, коней, санчасть, а перед самым боем меня вдруг мысль шарахнула: а что, если Аркаша… не вернётся, в общем. Как же я без него? Неужели ничего не останется, кроме памяти? О себе как-то и не подумала, что прихлопнуть могут, мы ж себе вечными кажемся. В общем, решилась. — Она хлопает ладонью по столешнице и задорно добавляет. — Как вот только сообщить моему обормоту — ума не приложу. Ведь взовьётся, по потолку начнёт бегать, орать станет…

— От радости, — уточняю.

Она сбивается, смотрит недоверчиво.

— Да ты что? Скорее, ругаться начнёт. Скажет: мы ж договаривались, опять ты всё одна за себя решаешь! Знакомая песня, сто раз слышала.

Я упрямо качаю головой.

— Ло, а ты не думаешь, что всё это время он просто подстраивался под тебя? Не мог же он, в самом деле, заставить тебя родить? С твоим-то характером, да если ты решила, что никогда — дело просто кончилось бы скандалом. А чтоб Аркаша собственному ребёнку не обрадовался — в жизнь не поверю!

— Думаешь? — Лора в нерешительности вертит в пальцах стакан. На стекле остаются смазанные отпечатки в крошечных каплях. — Боюсь, — неожиданно признаётся. — Давно уже такого не было, чтобы так боялась за наши отношения. Вдруг он решит, что я на него как-то давить начинаю?

Я отпиваю глоток ледяного чая с лимоном и мятой. Слишком холодный напиток, и я отставляю стакан, — пусть немного согреется.

— Чем гадать — скажи сразу. Нет ничего хуже, чем придумывать за других ответы. На самом деле всё может оказаться гораздо проще.

— Думаешь? — повторяет она. — Может, так и есть. А вот скажи, — внезапно меняет тему, — как ты вообще удержалась, чтобы Ипатию глаза не выцарапать за его слова? Ведь я ещё за углом всё слышала, голос-то у него командирский, и попрёки его дурацкие, и гадости на всю улицу слышны были. Хорошо, Маги рядом не случилось, он бы его за такие слова в землю по ноздри вбил. Ты-то как удержалась? Я бы не смолчала…

У меня вдруг начинают гореть ладони, и я поспешно обхватываю ими стакан. Тончайшие перчатки впитывают влагу с запотевших стенок.

— Я в последнее время вообще не тороплюсь с ответами, Ло. С тех пор, как поняла, что это именно я Магу присухой припечатала. Да ведь и он меня словом жахнул — вроде и сгоряча, а видишь, как всё обернулось. Вот иногда думаю: а что было бы с нами, окажись мы обычными людьми? Как оно всё повернулось бы? Должно быть, наорали бы друг на друга, разбежались — и точно больше не встретились бы, и снова мне рожать бы пришлось, но хотя бы знала при этом, от кого. А может, и помирились бы на другой день, и всё пошло бы по-другому.

— Вань, — севшим голосом говорит Лора, — я ж ничегошеньки не поняла. Давай с начала, что ли. А то у меня уже голова кругом от твоих "если бы да кабы". Будь человеком, расскажи. Что ж мне со всех правду трясти по крохам и слухам? Рассказывай, кому говорю!

И уже настроилась слушать. Подбородок рукой подпёрла, глаза горят в ожидании… Умнищие глаза, рассудительные, хоть и до новостей жадные. И как долго я в себе буду держать то, что накопилось? С кем мне ещё посоветоваться? По-крайней мере, она беспристрастна и сможет оценить ситуацию со стороны. Не с доном же мне обсуждать свою жизнь?