Сороковник. Книга 1

Приходится рассказывать обо всём в подробностях. И про нелепую схватку, которая закончилась благополучно только по случайности, и про то, как позорно бежала от чудовища, и лишь сходство девичьего голоска с голосом моей дочки заставило повернуть назад; и про железный прут из чужой ограды, и, наконец, про то, как вообще сюда попала. А потом повторить то же самое, только в хронологическом порядке.

За это время мы успеваем вернуться в дом и осесть на кухне. Гала уже водрузила на плиту чайник, насыпала Норе какой-то каши, выставила из массивного буфета на стол большие керамические кружки и несколько баночек с мёдом. Низкий стол придвинут к большому угловому дивану, устланному пёстрыми лоскутными ковриками, и то, что столешница почти вровень с диваном – удобно; и то, что от плиты и уходящей в стену небольшой печи-голландки веет теплом и покоем – хорошо, правильно, по-домашнему. А полки на Галиной кухне не только с посудой, есть среди них и книжные, подальше от печного угла. С такой кухни и уходить не хочется, и необходимость в других комнатах отпадает, если только ты не одна живёшь…

Гала была одна. Одинокая женщина всегда почувствует такую же.

Утро наступает окончательно, и хозяйка, поморщившись от слишком яркого света, приспускает штору на окне. Я давно скинула плед и ветровку, но Гала так и остаётся в свитере. Люди подобной конституции часто зябнут. Возможно, ей просто неможилось: под глазами обозначились тени, и то и дело ведунья потирала висок.

Она расспрашивает меня о семье, о работе, о том, что мне нравится и от чего стараюсь отвертеться, какими были обстоятельства моего рождения и рождения дочек, живы ли родители… Выпытывает моё настоящее имя, хмыкает. Заваривает и, наконец, разливает душистый травяной чай. Суёт мне кружку под нос.

– Определи состав.

– Душица. – А что там определять, я же видела, какие травки с пучков, развешанных вдоль печки, она отщипывает. – Мелисса, лимонник. – Принюхиваюсь. – Зверобой, немного багульника, календула, шалфей. И какая-то ягода чувствуется.

– Ягоду так и так не опознаешь, она местная. Молодец. Хоть в чём-то разбираешься.

– И что это нам даёт? – Заедаю обидное "хоть в чём-то" ложечкой мёда. – М-м… Мёд, похоже, каштановый? Горчинка такая специфичная и терпкость…

– Он и есть.

Гала наклоняет над своей розеткой банку, через край неспешно переваливается тягучая душистая струя.

– Говорит лишь о том, что со временем из тебя может получиться неплохая травница. – Она подхватывает остатнюю каплю чайной ложкой, завинчивает крышку на банке. – Неплохой способ заработать себе на кусочек хлеба с маслом, но и только. Подойдёт как запасной вариант. А мы ищем нечто большее.

Со вкусом отхлебывает из своей чашки.

– И? – тороплю я.

Красиво изогнув бровь, она не спеша облизывает ложку. Вздыхает.

– И пока не находим. Предварительные результаты не очень-то радуют. Вот смотри.

Отставив чай, начинает загибать пальцы:

– Насчёт того, что местные тебя амазонкой называли, не обольщайся. Люди любят привычные ярлыки вешать. Увидели тебя с копьём – ага, значит, амазонка. Им и невдомёк, что у тебя не боевые навыки сработали, а материнский инстинкт: любая нормальная мать в такой ситуации про себя забудет, а обидчиков своего дитятки на части порвёт. Но вот если тебе предложат: «Сходи опять на ящера!» Сходишь? Добровольно, прямо сейчас? И не с бухты-барахты, а вооружат как следует, выделят кольчугу и помощника, даже пообещают: «Управишься – сразу прямой наводкой на Землю!» Пойдёшь?

Мёд вдруг кажется мне абсолютно безвкусным.

– А есть варианты? – угрюмо спрашиваю. – Или только так?

– Вот-вот. Если скажут, что только так – может, и пойдёшь, но без особой охоты. Уж не обижайся, но "…упоение в бою, и бездны мрачной на краю" не про тебя. Это раз. Магия тебе чужда абсолютно. Два. Иначе на тех же рефлексах, но уже новоприобретённых, магических ты шарахнула бы по твари файерболом или чистой энергией. Заодно и полквартала разнесла бы, это уж как водится. Потому, кстати, от новичков-попаданцев обыватели шарахаются, как от чумы.

Она задумывается. Тянет руку за спину и, не глядя, извлекает из ящичка комода тяжёлый серебряный портсигар, а затем большую морскую раковину. С некоторым опозданием до меня доходит, что это пепельница: хоть она и помыта, и начищена, а всё же источает слабый запах табака.

Гала продолжает:

– Знахарство, ведовство и целительство, как производные от магии, тебе недоступны. Псина твоя умница, но не фамильяр. Ты её не чуешь абсолютно, так что ты и не друид, и не оборотень. Это три.

Одно радует: я не оборотень…

– Общение с духами и потусторонним миром исключается; там, у реки крутились несколько русалок, а ты их даже не заметила. В транс не вошла, а проснись в тебе дар – никакие воспоминания о доме не отвлекли бы. Стало быть, не спирит, не гадалка, не потенциальный некромант. Четыре. – Она тряхнула получившимся кулаком. – И вот смотрю я на тебя, такую бесталанную, и думаю: как ты здесь выживешь вообще?