Сороковник. Части 1-4

Куда же откроется выход? Туманное двустороннее зеркало выйти на любую сторону. Мне сейчас главное — уловить, куда именно, дабы вовреся прикрыть напарника: он должен закончить круг без помех. Судя по пропорциям, портал сформирован пока на треть от цельного объёма, значит, у меня ещё есть толика времени. Я прикидываю будущую высоту прохода, и мне становится не по себе. Кто оттуда появится? Орк? Горный тролль? Дракон?

Да в какую же сторону будет выход, в конце концов?

Чёрт! Я совсем забыла! Поспешно опускаю завёрнутый левый рукав джинсовки. У меня при себе — ни нарукавника, ни защитного браслета, ни перчатки, а без них после первого же выстрела незащищённую руку располосует тетивой. Джинса, конечно, не металл и не плотная кожа, но хоть как-то смягчит удар.

Рорик спотыкается и замедляет ход. Ему осталась треть пути. Если непрошенный гость выскочит прямо на него — прибьёт с маху, не задумываясь, незащищённая цель так на это и напрашивается. Лучше, пожалуй, быть к парню поближе, тогда в любом случае хоть разок, да успею пальнуть. А если останусь здесь, и противник появится с моей стороны, а главное — не один? Пока буду отстреливаться, другие обнаружат парня и… прибьют. Рвусь к ведуну, и, чтобы выиграть время, не по окружности, а напрямик, пересекая площадь буквально в метре от растущего диска, с которого вдруг срывается и больно щиплет в бок ветвистая молния. Словно портал огрызается, не войдя ещё в полную силу. Занимаю позицию, чтобы быть на линии между порталом и ведуном. Тому остаётся уже четверть пути. А порталу — восьмушка, не больше.

В отчаянии оборачиваюсь глянуть, как там Рорик. А тот уже побелел, на одно колено опустился, но нож из рук не выпускает. Рот приоткрыл от напряжения, в глазах… нет, не слёзы, а баранья упёртость: мол, сдохну, но дойду! Доползу! Замкну!

И я решаюсь на одно действо, хоть многим оно показалось бы не ко времени. Но, в конце концов, мне же помогли однажды таким образом, и помогли быстро, почему бы не попробовать? Сейчас все средства хороши. Остаётся сделать четыре торопливых шага к Рорику, опуститься рядом, пристроив лук на мостовую, притянуть обеими руками рыжую голову и, пока он не успел сообразить, что к чему — поцеловать. И с тем поцелуем отдать всю силу обережницы, которую можно вложить в один выдох.

Его губы солоны от пота, но удивительно нежные, как у младенца. А взгляд… временно стекленеет. Некогда мне проверять, сработало или нет: я поспешно его отталкиваю, хватаю оружие и с места прыгаю в привычную стойку. И вовремя.

Портал, наконец, округляется в полный рост, взметнувшись метров на десять, и радужная перепонка лопается, прорезая выход — в мою, мою сторону! Приставным шагом отодвигаюсь левее, потому что краем глаза ловлю шевеление сбоку: Рорик снова в строю и движется, надо сказать, заметно энергичнее. Но отвлекаться на него больше не могу. И первыми тремя стрелами срезаю трёх выскочивших из лазурного сияния ламий, я их сразу узнаю, полулошадей-полудев. Портал, гад, достаточно широк, чтобы пропустить ещё и не таких тварей, вооружённых до зубов.

Это очень хорошо, что их много, думаю хладнокровно (бояться уже некогда). Потому что об увесистые, бьющиеся в агонии тушки уже запнулись следующие. Похоже, построение у них тройками… Тетива щёлкает несколько раз, всё сильнее обжигая руку. Больно-о… Это ещё вскользь, Ваня, потерпи, потом залечишь.

Теперь на выходе из портала — куча мала из шести ламий, кое-кто ещё трепыхается и делает попытки подняться. Одна даже, ощерившись, плюётся в меня ядом, но не достаёт — далековато. Я не то чтобы промахнулась, а просто не соображаю, куда целиться, где у них уязвимые точки: головы чешуйчатые, торсы, хоть и человечьи, но в броне, поэтому мечу стрелы кому в лошадиную грудь, кому в незащищённый бок, если удаётся. Следующая тройка, наткнувшись на павших подруг, злобно шипит, на глазах перетекая из лошадиной в змеиную форму и восстав на хвосты, чем живо вдруг напоминает тех самых степных кобр, что пытались на меня напасть во время медитации на камнях. И нет рядом Рика, и не будет уже, рассчитывать нужно только на себя. Теперь уже прицельно я посылаю смерть в незащищённые глаза рептилий, и мне сейчас не до гуманизма или сантиментов — у меня товарищ за спиной, я за него отвечаю. Перед кем? Перед собой, Обережницей. И трачу ещё три стрелы. Потому что эти дуры, вновь взявшие невесть откуда, упорно прут по трупам своих же, не соображая, почему те застряли. Говорю же — дуры.

Двенадцать стрел потрачены. В воздухе тянет остро-солёным, терпким… кровью. Отвлекаться недосуг, я накладываю очередную стрелу и жду.