Сороковник. Части 1-4

Насчёт Васюты и Маги даже гадать не буду. Лучше спросить у неё самой. Давай-ка вернёмся к действительности и проверим кое-какую из моих интересных догадок.

Я открываю морозилку — и вижу ровные ряды вареников, застывающих на фанерных дощечках.

Ну, и как вам это нравится? Она усадила их лепить вареники! Судя по количеству — а здесь сотни три, не меньше — лепили все. Вон те, большущие, с неумело, но старательно защипанными краями — явно вышли из-под мужских ручищ: такие же крупные, основательные и брутальные, по сравнению с маленькими, аккуратненькими, оформленными витыми шовчиками, как любят изощряться мои девицы. И я даже не сомневаюсь, чья это была идея. Для налаживания контактов и сближения душ, для притирки и развития родственных отношений — да и просто, чтобы подружиться — нет занятия лучше, чем совместная лепка пельмешек или вареников. А времени у моей тёплой компании было предостаточно.

Я как воочию представила всех четверых за одним столом, с раздвинутой ради такого случая столешницей. Я — а значит, Анна — леплю не торопясь и просто, без особых затей; куда торопиться, когда столько помощников? Пусть стараются, моя задача — управлять процессом. Девочки, как обычно, перепачкались в муке по самые брови; представляю, какой видок был у их дядюшки…

Молодчина Аннушка.

Присаживаюсь на любимую табуретку. Не поднимаясь с неё, можно зажечь на плите газ, достать ложки-вилки из ящика стола за спиной, салфетки или полотенца, включить микроволновку, дотянуться до заварочного и до большого чайника… В маленьких кухнях есть своя прелесть: экономятся уйма времени и сил, которые на крупногабаритных, вроде как у Николаса в особняке, тратятся на одни только перебежки от стола к столу. Одно плохо, что нам на праздники приходится сновать с посудой и угощением туда-сюда, из кухни в зал и обратно, но ко всему можно привыкнуть. Сейчас в моей малютке царят вкусные запахи, но есть мне уже почему-то не хочется. Совершенно. И я понимаю, что просто устала. Конечно, сгоряча маханула полный рабочий день, который по расписанию прежнего мира приходился аккурат на ночь, и сейчас, едва расслабившись, начинаю клевать носом.

Никуда от меня не денется ваш борщ, думаю утомлённо. Пойти, поспать что ли, пока народ не вернулся… У них там в культурной программе есть загадочный пункт: «Вообще», надеюсь, хотя бы на полчаса он их задержит.

Не сдержавшись, скрадываю из миски вареник, а вторым угощаю Рикки. Тот довольно машет хвостиком, и я в изумлении думаю: когда это он успел перекинуться? Пошли, друг мой оборотнический, покажу своё любимое место. Не спальню, не свободную маленькую комнату; вообще-то моё излюбленное, давно пригретое гнёздышко — на том самом диване, который облюбовал себе шебутной родственничек. Вот уж не знаю, какая там энергетика, но только здесь всегда замечательно работается: и шьётся, и вяжется, и рефераты пишутся девочкам, и просто дремлется, когда иной раз неохота переходить в кровать, пригревшись под телевизор. Пультом щёлкнула, завернулась в плед — и никуда не надо идти. И засыпается здесь гораздо лучше, чем в спальне. Может, потому, что на одной из стен мы с девочками устроили фотоуголок — с портретами всех наших: моих родителей, братьев с семьями: глянешь, пожелаешь спокойной ночи — и словно тебе дружно кивнули и улыбнулись все в ответ.

…Нам их до сих пор не хватает.

Без раздумий раскладываю диван. Николас может тесниться сколько угодно, а я люблю, чтобы спать было просторно. Вытаскиваю из-под сиденья дежурный вязаный цветными зигзагами плед, две больших подушки с вязаными в тон наволочками — мой самый уютный якорь тепла и отдыха в собственном доме. Из больших и малых подушек строю себе гнёздышко, в коем и умащиваюсь. Плед накрывает меня с головы до пяток и ещё можно подоткнуть с боков, недаром я над ним трудилась все нынешние осенние и зимние вечера, прихватывая выходные; мне хотелось сделать его просто огромным.

Рядом шумно плюхается Рик, высунув язык и довольно дыша. Из него получается довольно забавный щенок, практически как настоящий. Крылышки он умудряется втянуть куда-то под лопатки, потом, дождавшись, когда я улягусь как следует, приваливается к моим ногам и через полминуты уже свистит носом. Совсем как Нора.